Шопоголик и брачные узы
Шрифт:
Через некоторое время женщина улыбается мне на прощание и уходит, но я не двигаюсь с места. Надо дать Люку и Майклу возможность побыть наедине. Два пациента в креслах на колесиках болтают у окошка; а вот хрупкая старушка радостно встречает внуков. Когда она видит их, лицо ее словно освещается — и вот уже она выглядит лет на десять моложе. А я, к своему смятению, опять хлюпаю носом.
Неподалеку сидят две девушки в джинсах, одна из них сочувственно улыбается мне.
— Чудесное зрелище, правда?
— Знаете,
— Весьма пророческое заявление, — раздается у меня за спиной приятный голос. Я оборачиваюсь: на меня смотрит хорошенькая женщина-врач с темными волосами. — Недавние исследования в Чикаго дают именно такой результат.
— Правда? — Я вспыхиваю от гордости. — Спасибо! Я просто основывалась на увиденном…
— Но именно такой подход и нужен современной медицине, — говорит она. — Надо смотреть не на диаграмму, а на самого человека. Для того чтобы стать врачом, недостаточно просто сдать экзамены и зазубрить названия костей. Надо постичь, как устроен человек — не только физически, но и умственно, и духовно.
Ого! Признаюсь, я под впечатлением. В жизни не видела, чтобы британские врачи толкали в коридорах столь возвышенные речи о своей профессии. Обычно они проскакивают мимо тебя со всполошенным видом.
— Вам когда-нибудь хотелось заняться медициной? — спрашивает меня докторша.
— Вообще-то… не совсем… — осторожно отвечаю я.
Сказать, что у меня даже мысли такой не возникало, было бы грубо.
С другой стороны…это идея! Только что я раздумывала над тем, что не совершила ничего значительного в своей жизни, так почему бы мне не стать врачом? Люди же иногда меняют на полпути свою карьеру! А если подумать, у меня всегда было инстинктивное желание исцелять. Наверное, у меня есть какое-то особенное качество, которое с ходу углядела эта докторша. А то с чего бы ей подходить ко мне и предлагать заняться медициной?
Доктор Ребекка Блумвуд.
Баронесса доктор Ребекка Блумвуд, кавалер ордена Британской империи 5-й степени.
Вот мама бы гордилась.
Докторша говорит что-то еще, но я уже не слушаю. Я полностью захвачена картиной: вот я, в элегантном белом халате, стремительно вхожу в больничную палату и говорю: «Барометрическое давление 40 на 25», ну или как-то так, и выпархиваю обратно, а все смотрят и восхищаются.
Замечательный хирург Ребекка Блумвуд никогда не занялась бы медициной, если бы не случайная встреча в больничном коридоре. Прославленный специалист работала в тот период в индустрии моды…
— Сколько себя помню, хотела быть врачом, — пылко произносит одна из девчонок в джинсах, и я бросаю на нее обиженный взгляд.
Как это типично. Собезьянничала!
— В детстве я хотела стать дантистом, — говорит другая девица, — но быстро образумилась.
Раздается смех, и, обернувшись в недоумении, я обнаруживаю, что вокруг нас собралась довольно приличная группа людей.
Что такое? Они все вздумали вмешиваться в нашу частную беседу? Я бросаю взгляд на брошюрку в руках у какого-то парня и читаю: «Руководство для соискателей ученой степени в области медицины».
Ой.
Попала.
Ну и что? Может, я тоже собираюсь получить ученую степень по медицине! Может, я в медицине смыслю не меньше, чем все эти люди, да к тому же склонна к пророческим заявлениям.
— Есть еще вопросы на этом этапе? — спрашивает хорошенькая докторша, и повисает смущенное молчание. — Давайте! — подбадривает она. — Не бойтесь! Наверняка есть вещи, которые вам хотелось бы знать. Даже если вы думаете, что это просто или очевидно… все равно, спрашивайте!
Тишина. До чего же жалкие людишки! Мне и думать нечего: у меня уже с десяток вопросов.
— У меня есть вопрос! — говорю я на долю секунды позже того, как парень в очках поднимает руку.
— Хорошо! — восклицает докторша. — Вот это мне по душе! Вы первый, — обращается она к очкарику.
— Меня интересует область сердечно-сосудистой хирургии, — говорит он. — Хотелось узнать, какие технологии вы используете при лечении внутричерепных аневризм?
— Ага! Что же, в этой сфере были сделаны замечательные достижения. Кто-нибудь из вас, наверное, слышал о методе эмболизации аневризм Гильельми?
Двое тут же кивают, а остальные что-то записывают.
— Недавние клинические испытания, проведенные в Калифорнии…
Знаете, мне расхотелось задавать мой вопрос. Пойду-ка я, пожалуй, пока она разглагольствует.
Но уже поздно, докторша умолкает и поворачивается ко мне:
— А ваш вопрос?
— Вообще-то, — быстро говорю я, — это не существенно.
— Ну отчего же. Спрашивайте все, что хотите знать.
Все дружно глазеют на меня.
— Ну… Я просто хотела спросить… А можно перекрасить белый халат в какой-нибудь другой цвет?
Ну хорошо, доктором я, наверное, так и не стану. Хотя не понимаю, почему они так хохотали. Держу пари, им и самим хотелось узнать ответ, у некоторых девушек был даже очень заинтересованный вид. Когда я пробираюсь обратно в палату Майкла, щеки у меня все еще пылают от смущения.
Люк сидит на стуле возле кровати Майкла, и атмосфера уже отнюдь не такая напряженная.
— Я как раз рассказывал Люку, — произносит Майкл, когда я сажусь рядом, — что дочь наседает на меня, хочет, чтобы я уволился. Или по крайней мере занял должность не такую ответственную. Переехал в Нью-Йорк.