Шопоголик и брачные узы
Шрифт:
Мне и самой не верится, что это фантастическое творение создал Дэнни. Кристине я этого не скажу, но я не очень-то рассчитывала на его платье. Если уж совсем честно, неделю назад я втихомолку примеривала кое-что у Веры Вонг.
Но однажды вечером Дэнни постучался в дверь, молча схватил меня за руку, потянул наверх, в свою квартиру, протащил по коридору, настежь распахнул дверь в свою комнату… И я онемела.
С расстояния оно казалось обычным белым свадебным платьем, с облегающим верхом, пышной, романтичной юбкой и длинным шлейфом. Но когда присмотришься… Тончайшие кружева; складки и сборки на талии — фирменный знак Дэнни;
Я не видела подобного свадебного платья. Это произведение искусства.
— Что ж, — произносит Кристина, — буду говорить откровенно. Когда вы сообщили мне, что наденете творение мистера Ковитца, я несколько встревожилась. Но это… — она притрагивается к маленькой бусине, — впечатляет. Особенно если шлейф не отвалится, когда вы двинетесь по проходу.
— Не отвалится, обещаю. Я полчаса расхаживала в нем по квартире. Ни единой блесточки не упало!
— Ты будешь выглядеть изумительно! — мечтательно произносит Эрин. — Совсем как принцесса. И в этом зале…
— Оформление эффектное, — соглашается Кристина. — Думаю, не одна челюсть отвиснет.
— Я еще не видела. Робин не хочет, чтобы я туда входила.
— Ой, тебе надо взглянуть! — восклицает Эрин. — Хотя бы краешком глаза. До того как зал наполнится людьми.
— Не могу! А если меня кто-нибудь заметит?
— Давай! — подбадривает Эрин. — Замотайся в шарф — никто и не узнает, что это ты.
Я крадусь вниз по ступенькам в чужой куртке с капюшоном, отворачиваясь от каждого встречного, и чувствую себя до смешного гадкой. Мне показывали эскизы дизайнеров, и когда я отворяю двойные двери, то считаю себя подготовленной к тому, что увижу. К чему-то эффектному. К чему-то театральному.
Но я словно вошла в другую страну.
Серебряный, сверкающий волшебный лес. Ветви смыкаются высоко над головой. Из холмиков земли растут цветы. Виноградные лозы, серебряные яблоки на яблоне, паутина, покрытая каплями росы… и вокруг летают настоящие птицы!
Гирлянды цветных огней оплетают ветви и ниспадают на ряды стульев. Две женщины тщательно сметают пылинки с каждого обитого сиденья.
Человек в джинсах прикрепляет кабель к ковру. Другой, в комбинезоне, проверяет серебряную ветку. Скрипач пробует инструмент, слышатся глухие звуки настраиваемых ударных.
Как будто за кулисами театра в Вест-Энде.
Я забиваюсь в угол и озираюсь вокруг, стараясь ухватить каждую подробность. Я в жизни не видела ничего подобного — и вряд ли увижу когда-нибудь еще.
Внезапно в другом конце зала появляется Робин — она общается с кем-то по своему передатчику. Я пониже надвигаю капюшон и, прежде чем Робин успевает засечь меня, выскальзываю из зала и ныряю в лифт.
Когда двери уже готовы закрыться, в лифт заходят две пожилые дамы в темных юбках и белых блузках.
— Вы видели торт? — спрашивает одна. — Три тысячи долларов как минимум.
— А что это за семья?
— Шерман, — сообщает первая дама. — Элинор Шерман.
— О, так это и есть свадьба Элинор Шерман! Двери отворяются, и они выходят.
— Блумвуд, — уточняю я с некоторым опозданием. — Я-то думала, что невесту зовут Бекки…
Все равно они не слушают.
Я осторожно иду за ними в огромный, белый с золотым бальный зал, где мы с Люком возглавим танец.
С ума сойти! Зал еще больше, чем мне запомнилось. Еще больше позолоты
— Извините! — Я отскакиваю в сторону, и официант пробегает мимо с тележкой.
— Могу вам чем-нибудь помочь? — спрашивает женщина со значком отеля.
— Я просто… осматриваюсь…
— Осматриваетесь? — Ее глаза подозрительно сужаются.
— Да! На случай, если… вздумаю выйти замуж. — И я удираю, прежде чем она успевает произнести хоть слово. Я уже достаточно увидела.
Я не совсем представляю, как попасть обратно в номер, здесь все такое большое, что и потеряться недолго. Так что я спускаюсь на первый этаж и как ни в чем не бывало направляюсь к лифтам.
Проходя мимо ниши с диваном, я останавливаюсь. Знакомая темноволосая голова. Знакомая рука, и держит она что-то похожее на джин с тоником.
— Люк? — Он оборачивается и тупо смотрит на меня, и только тут я спохватываюсь, что у меня наполовину закрыто лицо. — Это я! — шиплю я.
— Бекки? — изумляется Люк. — А что ты тут делаешь?
— Я хотела посмотреть на это все. Разве не потрясающе? — Я оглядываюсь по сторонам, проверяя, не следит ли кто-нибудь за мной, и сажусь рядом. — Ты выглядишь великолепно.
Люк выглядит более чем великолепно. Он выглядит величественно в безупречном парадном фраке и накрахмаленной белой рубашке. Темные волосы блестят в свете ламп, и я улавливаю знакомый запах лосьона после бритья. Наши взгляды встречаются, и я чувствую: что бы ни произошло сегодня — справлюсь я или нет, — мы двое будем вместе. И с нами все будет хорошо.
— Знаешь, что нам нельзя друг с другом разговаривать? — спрашивает Люк с легкой улыбкой. — Это плохая примета.
— Знаю, — соглашаюсь я и отхлебываю из его бокала. — Но никакие суеверия, по-моему, нам уже не страшны.
— Ты о чем?
— Да так… ни о чем. — Я считаю до пяти, беру себя в руки и говорю: — Ты в курсе, что твои родители задерживаются?
— Да, мне сказали. — Люк хмурится. — Ты с ними не говорила? Не знаешь, когда они доберутся?
— Думаю, скоро. Не волнуйся, они сказали, что к нашему торжественному проходу успеют.
Чистая правда. В своем роде.
Люк ничего не знает о моих планах. С него хватит и своих проблем. Впервые в жизни я одна берусь за дело.
Такое ощущение, что в последние несколько недель я видела совсем другого Люка. Более молодого, более ранимого Люка, о котором ничего не известно окружающему миру. После встречи с Элинор он некоторое время был очень тихим. Ни буйных эмоциональных вспышек, ни драматических сцен. В каком-то отношении Люк просто снова стал нормальным. Но все еще оставался таким отрешенным, таким изможденным. О работе и думать было нечего. Недели две он спал и спал — по четырнадцать-пятнадцать часов в сутки. Как будто эти десять лет работы на износ все-таки настигли его.