Шорохи
Шрифт:
– Зачем?
– Ну, прежде всего, может, шериф знает, на какой машине он отправился в Лос-Анджелес. Зная марку и номер автомобиля, легче задержать преступника.
Хилари немного подумала и задала следующий вопрос:
– А почему лейтенант Говард не воспользовался этим телефоном?
Тони смутился.
– Наверное, не хотел причинять вам лишнее беспокойство.
– Нет, он не хотел, чтобы я слышала, о чем он будет говорить. Знаете, у меня такое чувство, будто я не жертва преступления, а сама нахожусь под подозрением.
– Вы просто нервничаете. Это объяснимо.
– Не в том дело, – нетерпеливо возразила Хилари. – Вы как-то странно себя ведете. Особенно он. Как будто считает, что я лгу.
Тони поразился ее проницательности и беспокойно заерзал на диване.
– Я убежден, что он ничего такого не думает.
– Думает, – настаивала она. – Только не знаю почему. – Хилари посмотрела ему в глаза. – Будьте, пожалуйста, откровенны. Что я сказала или сделала не так?
Тони вздохнул.
– Вы очень наблюдательны.
– Это профессиональное качество. Я ведь писательница. А еще я очень настырна. Удовлетворите мое любопытство, и я сразу отстану.
– Ну, прежде всего тот факт, что вы знакомы с преступником.
– Вот как?
– Это делает ситуацию несколько двусмысленной, – проклиная себя, продолжал Тони.
– Объясните, пожалуйста.
– Ну… – Он прочистил горло. – Существует мнение, что, если пострадавшая как-то знакома с насильником, это может означать, что она как-то спровоцировала нападение.
– Дерьмо собачье!
Хилари встала, подошла к письменному столу и немного постояла к Тони спиной, отчаянно пытаясь взять себя в руки. Сказанное им привело ее в бешенство.
Наконец она повернулась к Тони – с пылающим лицом.
– Это просто бред. Дикость какая-то! Неужели всякий раз, когда женщину насилует знакомый, вы считаете, что она просила его об этом?
– Не всегда, – промямлил Тони.
Хилари уставилась на него.
– Перестаньте играть со мной в кошки-мышки. Значит, вы думаете, я во всем сама виновата? Соблазнила этого мерзавца?
– Нет, – возразил Тони. – Я просто довел до вашего сведения обычную реакцию полиции. Я не сказал, что разделяю это предубеждение. Но лейтенант Говард его разделяет, а вы ведь спрашивали о нем.
Хилари нахмурилась.
– Значит… вы мне верите?
– У меня есть основания для недоверия?
– Все было именно так, как я сказала!
– Вот и отлично.
Хилари не сводила с него глаз.
– Почему?
– Что «почему»? – удивился Тони.
– Почему вы мне верите, а ваш товарищ – нет?
– Я могу представить себе только две причины, по которым женщина выдвинет против мужчины ложное обвинение в изнасиловании. В данном случае они обе отсутствуют.
– Какие это причины?
– Ситуация номер один: он богат, а она нет. Она вымогает солидное содержание, обещая отказаться от обвинения.
– Но я богата. А вторая причина?
– Мужчина и женщина находятся в любовной связи. Он бросает ее ради другой женщины. Она чувствует себя оскорбленной, покинутой и жаждет мести.
– Откуда вы знаете, что в моем случае дело обстоит иначе?
– Я видел оба ваши фильма и, кажется, представляю ваш образ мыслей. Вы очень умная, интеллигентная женщина, мисс Томас. Не думаю, что вы могли опуститься до того, чтобы отправить человека за решетку за то, что он перестал отвечать на ваши чувства.
Хилари не спускала с него изучающего взгляда. Потом, очевидно убедившись, что он ей не враг, вернулась на диван. Халат льнул к ногам, и Тони изо всех сил старался не думать о ее потрясающей фигуре.
– Простите, что я набросилась на вас, – сказала Хилари.
– Вы не набрасывались. Я и сам не в восторге от полицейских предрассудков.
– Если дело дойдет до суда, адвокат Фрая постарается убедить присяжных, что я соблазнила этого сукиного сына!
– С такой возможностью нельзя не считаться.
– Ему поверят?
– Такое случается.
– Но он хотел не просто изнасиловать меня, но и убить!
– Это необходимо доказать.
– Сломанный нож в спальне…
– Нужно еще доказать, что он принадлежал злоумышленнику. На ноже нет отпечатков пальцев. И потом, это обычный кухонный нож. Его трудно привязать к Бруно Фраю.
– Он же псих, совсем потерял человеческий облик. Присяжные не смогут этого не заметить. Наверное, его даже не станут судить – сразу упекут в психушку.
– Если он и сумасшедший, то ловко умеет контролировать свое состояние, – заметил Тони. – Ведь до сегодняшнего дня все считали его в высшей степени достойным членом общества. Когда он показывал вам винодельню близ Санта-Елены, вы не заметили ничего подозрительного?
– Нет.
– То же будет с присяжными.
Хилари наморщила лоб.
– Значит, он выйдет сухим из воды?
– Мне очень жаль, но боюсь, что так.
– И снова явится сюда.
– Возможно.
– О господи!
– Вы сами добивались неприкрашенной правды.
Хилари прикрыла глаза и даже попыталась улыбнуться.
– Да, конечно. Спасибо за откровенность.
Тони улыбнулся в ответ. Ему до смерти хотелось заключить ее в объятия, утешать, целовать, заниматься с ней любовью. Но все, что он мог сделать, это продолжать сидеть на диване с невозмутимостью отлично вымуштрованного блюстителя закона.