Шорохи
Шрифт:
Фрай дал ей еще пять минут.
Без четверти семь он вылез из «Доджа» и, перейдя через улицу, приблизился к ее бунгало. Поднялся на веранду. Скрипнули доски. Он позвонил в колокольчик. Девушка приоткрыла дверь и, неуверенно улыбнувшись, спросила:
– Что вы хотите?
Она не сняла с двери цепочку – более тяжелую и прочную, чем те, которые Бруно доводилось видеть до сих пор, но далеко не столь надежную, как, должно быть, рассчитывала хозяйка коттеджа. И не такой силач, как Бруно Фрай, мог бы запросто одолеть это смехотворное препятствие. Стоило Бруно надавить плечом, как дверь распахнулась, сбив
На девушке все еще была белая форменная одежда. Юбка задралась, обнажив бедра и красивые, стройные ноги. Бруно опустился на одно колено и наклонился над ней. Она была ошеломлена и плохо соображала. Он приставил ей к горлу нож.
– Цыкнешь – пеняй на себя. Ясно?
Растерянность сменилась ужасом; девушка задрожала, в глазах стояли слезы. Бруно слегка нажал на лезвие; появилась капелька крови. Девушка заморгала.
– Только попробуй закричать, – свирепо предупредил Фрай. – Слышишь?
Она сделала над собой усилие.
– Хорошо.
– Будешь паинькой?
– Прошу вас, не делайте мне больно.
– Я и не собираюсь. Будешь хорошо себя вести и помогать, я тебе ничего не сделаю. Попытаешься крикнуть или сбежать – разорву на части. Поняла?
– Да, – еле слышно вымолвила она.
– Будешь слушаться?
– Да.
– Ты живешь одна?
– Да.
– Муж есть?
– Нет.
– Приятель?
– Он живет в другом месте.
– Сегодня ждешь его?
– Нет.
– Врешь?
– Клянусь, это правда.
– Только попробуй меня обмануть, – пригрозил Фрай. – Изуродую так, что родная мать не узнает.
Он приставил клинок к ее щеке. Девушка вздрогнула и закрыла глаза.
– Как тебя зовут?
– Салли.
– О’кей, Салли. Я хочу задать тебе несколько вопросов, но не здесь.
Девушка открыла глаза. Из них покатились слезы. Она проглотила комок.
– Что вам нужно?
– Задать тебе несколько вопросов насчет Кэтрин.
Она наморщила лоб.
– Я не знаю никакой Кэтрин.
– Знаешь – под именем Хилари Томас.
Она еще больше наморщила лоб.
– Хозяйка коттеджа в Вествуде?
– Сегодня ты делала у нее уборку.
– Но я ее никогда не видела.
– Это мы еще проверим.
– Это правда. Мне ничего не известно.
– Может быть, ты знаешь больше, чем тебе кажется.
– Нет, правда!
– Послушай. – Он через силу выдавил из себя улыбку и постарался придать голосу добродушную интонацию. – Давай перейдем в спальню: там удобнее.
Салли затряслась, словно в приступе эпилепсии.
– Вы хотите меня изнасиловать?
– Да нет же.
– Да, да, да!
Фраю стоило огромного труда сдержаться. Он злился на эту идиотку за то, что она смеет ему перечить. Не хочет переходить в спальню. Жаль, что нельзя пырнуть ее ножом и вырвать информацию. Ему необходимо знать, где скрывается Хилари Томас. Фрай смекнул, что лучше всего обращаться с девушкой, как с куском толстой проволоки: гнуть то в одну, то в другую сторону, пока не сломается. Чередовать угрозы с лестью. Ему и в голову не пришло, что она может добровольно сообщить то, что ему нужно. По логике Фрая, ее наняла Хилари Томас, то есть Кэтрин, и, стало быть, она – участница направленного против него заговора. Не безучастный свидетель, а прислужница Кэтрин, ее шпионка – может быть, даже сама – оживший труп. Она не выдаст свою хозяйку – только если он принудит ее.
– Я не собираюсь тебя насиловать. Обещаю. Но хочу, чтобы во время допроса ты лежала: так труднее сбежать. А раз тебе все равно суждено лежать на спине, лучше делать это не на жестком полу, а на удобной кровати. Я забочусь только о твоем удобстве, Салли.
– Мне и здесь удобно, – нервно пробормотала она.
– Не будь дурой. Кроме того, если кто-нибудь взойдет на крыльцо, он может услышать шум и заподозрить неладное. В спальне куда спокойнее. Ну-ка, вставай, живо!
Девушка подчинилась и встала на ноги. Фрай приставил ей к шее нож, и они пошли в спальню.
Хилари была не большой любительницей спиртного, но сейчас ее радовала возможность выпить бокал виски в обществе Тони и Джошуа Райнхарта. Адвокат рассказал им о деньгах, снятых со счетов Фрая в Первом Тихоокеанском объединенном банке, о загадочном письме, извлеченном из сейфа, и поделился своими сомнениями относительно того, что они похоронили настоящего Бруно Фрая.
– Вы подумываете об эксгумации трупа? – поинтересовался Тони.
– Пока еще нет. Сначала я хочу провернуть еще парочку дел. Если они пойдут успешно, возможно, эксгумация и не понадобится.
Он поведал им о Рите Янси из Холлистера и докторе Николасе Радже из Сан-Франциско и передал свой разговор с Лэтэмом Роторном.
Хилари зябко пожала плечами.
– Можно подумать, что этот Готорн и сам недалеко ушел от Фрая.
Джошуа вздохнул.
– Если сажать в сумасшедший дом всех, у кого есть отклонения, скоро на земле никого не останется.
Тони наклонился поближе к нему.
– Вы поверили Готорну, что он не знает о двойнике?
– Да, – убежденно ответил Джошуа. – Как ни странно, поверил. Он, конечно, помешан на сатанизме и небезупречен в моральном отношении, может быть, даже опасен, но, по крайней мере, я верю в его искренность. Возможно, Рита Янси или доктор Радж дадут более ценную информацию. Ну, и довольно об этом. Теперь мне бы хотелось послушать вас. Что стряслось в Лос-Анджелесе? Зачем вам понадобилось мчаться в Санта-Елену?
Хилари и Тони по очереди ввели Джошуа в курс дела. Когда они закончили, он бросил на девушку пытливый взгляд и сказал:
– Вы чертовски храбрая юная леди.
– Вот уж нет, – запротестовала она. – Я до смерти напугана. В последнее время не чувствую ничего, кроме страха.
– Бояться – еще не значит быть трусом, – возразил Джошуа. – В основе храбрости всегда лежит страх. Единственная разница между смельчаком и трусом та, что трус поднимает лапки кверху, а смельчак борется и в конце концов побеждает. Будь вы трусиха, вы сбежали бы на месячишко куда-нибудь на Гавайи или в Европу и предоставили все времени. А вы рванули сюда, на родину Бруно Фрая, можно сказать, в самое пекло, где подвергаетесь не меньшей, а, может быть, гораздо большей опасности, чем в Лос-Анджелесе. Я человек скептического склада ума и не особенно склонен к пафосу, но вами я восхищаюсь.