Шотландцы не забывают
Шрифт:
Дама, прежде молчаливо выказывавшая недовольство, теперь громко выразила свое возмущение:
— Если б эти поезда были организованы должным образом, в них существовали бы вагоны с табличкой «Только для детей», где они могли бы досаждать самим себе сколько угодно!
Они прибыли в тот день в Лондон с опозданием на два часа.
Теперь им нужно было пересаживаться на другой поезд, и Пепита ужасно боялась, что поезд на Шотландию уйдет без них.
Они успели на него — но лишь за четверть часа до отправления.
Конечно, это избавило их от долгого сидения в мрачном зале ожидания, однако минуты волнения и спешки тотчас отразились на душевном состоянии Пепиты.
К счастью, следующий отрезок пути вновь начался для них в пустом вагоне, но на этот раз у детей буквально слипались глаза от усталости — им было не до игр, и они сразу уснули.
Пепита тоже пыталась вытянуться поудобнее на сиденьях с другой стороны вагона, но, хотя она тоже устала до изнеможения, ей трудно было заснуть.
Когда же наконец удалось задремать на короткое время, она пробудилась от шума поезда, ворвавшегося на какую-то станцию.
Машинист так энергично управлялся с тормозами, что рывки и грохот сталкивающихся вагонов показались ей настоящим крушением.
После этого наступил долгий период, слившийся для Пепиты в одно непрерывное движение все дальше и дальше в неопределенное будущее, которое оставляло навсегда позади ее прошлое и превращало настоящее в иллюзорное царство, где нельзя ни о чем думать или что-либо делать, а можно лишь ехать, ехать и ехать.
Она покупала еду для детей во время остановок, поскольку все припасы, взятые в дорогу в корзинах для пикников, уже закончились.
Она рассказывала детям сказки и старалась утихомирить их, когда вагон стал наполняться пассажирами.
Она смотрела в окно, когда у нее было время, и силилась осознать тот факт, что они переезжают, по сути дела, с одного конца Британских островов на другой.
Она ощущала себя всего лишь куколкой на веревочках, утратившей свою индивидуальность под воздействием все более навязчивого и упорного стука вращающихся под ними колес.
Жизнь превратилась в один нескончаемый грохот, и когда они наконец достигли Эдинбурга, ей с трудом верилось, что позади самая тяжелая часть их путешествия.
Однако, по словам мистера Кларенса, им предстоял еще долгий путь, прежде чем они доберутся до Стратнэирнского замка .
Этот отрезок пути можно было преодолеть лишь с помощью экипажа.
Вот здесь-то им и понадобятся деньги, которые дал мистер Кларенс.
Когда они сошли с поезда, Пепита, опять же согласно его инструкции, отправилась в станционный отель, где дети смогли умыться и хорошо позавтракать за столом впервые за несколько дней.
Она спросила носильщика, где можно нанять экипаж, который доставил бы ее к Стратнэирнскому замку.
— Это не близко, ма'ам, — ответил носильщик. — Вам придется провести в пути две ночи и несколько раз менять лошадей.
Он взглянул на нее и прибавил:
— Это будет стоить вам немалых денег.
— Я знаю, — спокойно произнесла Пепита. Носильщику стоило больших усилий не только договориться об экипаже с парой лошадей, способном доставить ее к замку, но и выторговать у кучера относительно приемлемую, с его точки зрения, плату за проезд.
Пепита не могла оставаться равнодушной к трогательной заботе о ней носильщика, спорившего о цене с владельцем экипажа.
В конце концов он сообщил ей об условиях, на которых они сошлись, и она была крайне благодарна ему за участие в этом предприятии, так как даже при его заступничестве плата показалась ей довольно высокой.
Девушка щедро вознаградила его за труды, и они выехали из города, сразу же погрузившись в белую пелену, называемую там, как ей сообщили, шотландским туманом.
А она так мечтала увидеть красоты Шотландии!
Когда же они оставили позади не только город, но и последние деревенские строения, Пепите удалось наконец получить первое представление о природе Шотландии, оказавшейся совсем иной, нежели она воображала.
Ей казалось, что она узрит горы, огромные еловые леса и ниспадающие каскадами прозрачные шотландские ручьи — бэны.
Все это действительно появилось, но несколько позже, местность же вокруг Эдинбурга удивительно напоминала Англию.
Они провели первую ночь в маленькой аскетичной придорожной гостинице, где постели были жесткие, зато еда — вкусная и обильная, и, к ее несказанной радости, все было безукоризненно чистым.
На следующий день они отправились в дальнейший путь.
Дети, однако, выглядели усталыми и капризничали: им надоело путешествовать.
В тот миг, когда они впервые увидели обширные торфяные пустоши, поросшие вечнозеленым цветущим вереском, им захотелось сразу же побегать и поиграть среди цветов, а также поискать рыбок в маленьких извилистых ручейках.
— У нас еще будет много времени для этого, когда мы приедем, — говорила им Пепита.
— А я хочу побегать сейчас! — не соглашался Рори.
— Я устал сидеть в повозке. У меня уже заболели ноги.
Пепита ощущала то же самое.
Она предложила им устроиться на сиденье боком, вытянув ноги, и глядеть сквозь опущенные окна, каждый со своей стороны.
Довольные, Рори и Жани перекрикивались через весь экипаж, сообщая друг другу об увиденном.
Рори вскоре увидел оленя, а Жани, не желая отставать от него, заприметила огромного орла.
Это отвлекло их на какое-то время.
Другой радостью были остановки для ленчей и обедов, во время которых они могли бегать, выискивая маленькие ручьи или пытаясь найти ветку необычного белого вереска .
Во второй гостинице пища была простая, но вкусная, а ночной отдых, как показалось Пепите, сделал всех более покладистыми.