Шотландцы не забывают
Шрифт:
Они отправились дальше.
Девушка заметила, что при каждой смене лошадей они оказывались не столь хорошими и выносливыми, как прежние.
Во время последнего, довольно продолжительного перегона она уже собиралась спросить кучера, где им лучше остановиться на предвечерний чаи, как ей неожиданно впервые открылось море.
Позже, посмотрев вниз с вершины крутого подъема, на который лошади взобрались с немалыми усилиями, кучер крикнул, чтобы и Пепита взглянула туда.
Тогда-то ее взору и предстал замок.
Обращенный к морю, в лучах заходящего солнца, позолотившего его шпили и башни, которые ностальгически живописал зять, замок обретал сказочные очертания и казался более легким, воздушным и менее зловещим, чем она представляла себе.
Более того, от просторных пурпурно-лиловых вересковых пустошей, подступающих к нему сзади, и голубого моря у его подножия он выглядел абсолютно нереальным, как будто явился из ее снов.
— А вот и замок! — обернулась она к детям. — Туда мы и едем!
В ее голосе слышались нотки возбуждения, заставившие обратить детские взоры в ту сторону, куда был направлен ее указующий перст.
— Это замок дедушки?
— поинтересовалась Жани.
— Здесь жил твой папа, когда был мальчиком, таким, как Рори, — ответила Пепита.
Дети посерьезнели и неотрывно глядели на него, пока лошади начинали спуск с противоположной стороны холма, на который взбирались медленно и трудно.
— Долго мы пробудем в замке, тетя Пепита? — спросил Рори.
Этот вопрос девушка тоже задавала себе и не находила на него ответа.
Она лишь знала, что единственным человеком, который мог бы ответить на него, является сам герцог.
И тогда, не в силах превозмочь охватившую ее нервную дрожь, она стала молиться:
«Пожалуйста, Боже, помоги нам остаться здесь! Пожалуйста, Боже, пожалуйста…»
Глава 2
По мере того как лошади, перейдя на рысцу, приближали их к замку, страх Пепиты с каждой минутой все возрастал.
На предыдущей, последней, остановке вдруг выяснилось, что у нее останется очень мало денег, если вычесть ту щедрую сумму, которую придется вручить сейчас кучеру за все путешествие в экипаже, — Пепита загодя положила ее в конверт.
Вот чего она не ожидала, так это необходимости платить за лошадей при каждой их смене на почтовых станциях.
А по мере того как она оплачивала счета за ночлег и питание в гостиницах, попадавшихся по дороге, те пятьдесят фунтов, что дал ей мистер Кларенс, превратились в жалкие гроши.
Конечно, ей следовало предвидеть это.
Ведь она никогда не умела расходовать деньги, полагаясь всецело на своего отца, а потом — на зятя.
Теперь, когда путешествие близилось к завершению, она стала думать, что поступила опрометчиво, не известив заранее герцога о своем приезде.
Но она не сделала этого только из опасения, что он откажется принять своих внучат, а если поставить его перед свершившимся фактом, то он не сможет игнорировать эту проблему.
И все же такого страха она не испытывала никогда в жизни.
И этот страх смешивался с негодованием: почему должны страдать невинные дети из-за недобрых родственников лорда Алистера?
Если б у нее было хоть сколько-нибудь денег, она сама могла бы воспитывать и заботиться о них.
Но разум ее возражал: это было бы невозможно, так как Рори должен ходить в школу, а для того чтобы дать ему хорошее образование, как у его отца, потребовались бы не только деньги, но и покровительство влиятельных лиц.
И вновь она с прежней болью ощутила всю несправедливость наказания лорда Алистера лишь за то, что он посмел искренне полюбить.
Для герцога ни он, ни ее сестра не существовали вовсе, и это, конечно, вынуждало их страдать.
Но дети, усталые, капризные и голодные, существовали вполне реально, сейчас, в данную минуту.
Пепита подправила волосы Жани и решила, что девочка в маленькой шляпке с козырьком выглядит очень милой и хорошенькой.
Рори был чересчур взъерошен, и Пепита приукрасила также и его, хотя, как все мальчишки, он не любил, чтобы над ним хлопотали.
Причесав детей, она взглянула в окно экипажа: лошади сворачивали в огромные ворота из кованого железа; по обе стороны от них находились сторожки, похожие на маленькие замки.
Потом экипаж покатил по длинной подъездной аллее, окруженной пихтами.
В конце ее возвышался замок, столь прекрасный и внушительный, что Пепита замерла от восторга.
Именно таким, ни с чем не сравнимым, представлялся ей замок, который должен принадлежать герцогу Стратнэирнскому.
Ей был виден штандарт, развевающийся на самой высокой башне, и она знала, что по другую сторону замка простирается — вплоть до бывших владений викингов — голубое, но бурное Северное море.
Кучер остановил лошадей, и тут же открылась огромная дубовая дверь под портиком, обитая медными гвоздями.
На ступенях появился человек в килте , с удивлением воззрившийся на незваных гостей.
— Какой огромный замок! — произнес Рори, и в голосе его слышался благоговейный страх.
Пепита и сама находилась под сильным впечатлением, но, выйдя из экипажа, все-таки надеялась, что ее чувства не столь явно написаны на ее лице.
Человек в шотландской юбке — как она предположила, дворецкий — поклонился ей.
— Добрый вечер, ма'ам? — сказал он более вопросительным, нежели приветственным тоном.
— Я хотела бы видеть герцога Стратнэирнского.
Она подумала, что в ее голосе слышна легкая дрожь, однако высоко держала подбородок, стараясь выглядеть гордо и независимо.
— Я не думаю, что его светлость ожидает вас, ма'ам.
Дворецкий говорил с сильным шотландским акцентом, и дети разглядывали его с нескрываемым любопытством.
— Прошу вас сообщить его светлости, что я привезла к нему его внуков.