Шоу "Шанс"

Матуш Татьяна

 - Э, а зачем тебе полный рюкзак камней?
– удивился Кирилл, наблюдая за дальнейшим потрошением Темкиной собственности.

 - Для пращи, - отозвался тот.

 - Для чего?
– переспросил Кирилл, подумав, что ослышался.

 - А козу я, по-твоему, чем должен был валить? Взглядом?

 - А... ружье? У тебя же есть, я видел, в будке висело.

 - Так оно там и висит. И вряд ли выстрелит даже в последнем акте, - так как напарник пораженно молчал, Тема пояснил, - разгрохал я спусковой механизм. Починить не получилось, мастерская нужна.

 - Мою мать!
– выразился Кирилл, - так нам этих кошек даже выстрелами не отогнать?

Парни, не сговариваясь, посмотрели вниз. Лев со вкусом жевал остатки рюкзака, его дамы расположились поодаль, не спуская глаз с березы.

 - А может, ночью...

 - Не надейся. В темноте они видят гораздо лучше, чем мы.

 - Но должны же они когда-то спать? Я где-то читал, что львы спят до двадцати часов в сутки.

Тема вздохнул так, словно был вынужден делить березу с умственно отсталым.

 - Да будут они спать, будут, - "успокоил" он, - только нам это ничего не даст. Они спят как собаки: очень чутко. Только шевельнись...

Сидеть на дереве можно довольно комфортно минут пятнадцать. Потом начинают затекать ноги, сводить пока легкой судорогой мышцы спины и шеи, неметь руки и, пардон за интимную подробность, чесаться задница. Дальше - хуже. Через час у тебя уже болит все, что есть. Ну, кроме зубов. Раздражение стремиться к бесконечности и грозит рвануть гранатой с поражающим разлетом осколков в четверть известной вселенной. А еще почему-то ужасно хочется в туалет. И это здорово добавляет раздражению разрушительной силы.

Через два часа ты уже созрел и падаешь прямо в радушные объятия заждавшихся кошек... если не сообразил привязаться к стволу.

Артем с Кириллом сообразили, и это спасло их от падения. Но все остальное присутствовало в полном объеме. Парни честно пытались держаться и даже по мере сил подбадривать друг друга, но это давалось им настолько трудно, что в обоих головах уже зрела мысль послать всю дипломатию к ляху и высказать все, что накипело. После чего на березе неизбежно должна была вспыхнуть драка, которая бы закончилась падением, и - как повезло хищникам, как не повезло нам! И это соображение удерживало языки на привязи гораздо лучше, чем воспитание и образование.

 - Тема, - спросил Кирилл, чтобы не молчать, - а ты как попал в Заповедник?

 - По контракту, как же еще, - слегка удивился Тема, - это вы, вольные, проволоку режете или яхты фрахтуете, а потом с парашютами прыгаете. У нас гораздо проще: отдел кадров, второй отдел, предложение, контракт, инструктаж, поезд, служба. Никакой романтики.

 - Но ведь... предложение многим делают, а соглашаются далеко не все. Почему ты не послал вербовщиков из второго на... курсы прикладной анатомии, а поперся сюда...

 - Почему? Потому, - Тема потер переносицу, - наверное, я скажу банальную вещь: кто-то должен быть здесь. Этот Договор с Дино - самая большая подлость и мерзость, в которую вляпались люди. Ниже мы еще не падали, даже когда ели себе подобных. Даже если мы выживем, даже если удастся что-то изменить, нам придется или снова переписывать историю, или честно вручить ключи от нового мира нашим потомкам, а самим пойти и тихо застрелиться где-нибудь в сортире. Потому что уже не отмыться никогда, никаким шампунем. На нас клеймо.

 - Какой пафос!
– фыркнул Кирилл, пытаясь устроиться поудобнее. Но едва он слегка повернулся, как обнаружил, что бывают два положения: просто зверски неудобное и по-настоящему опасное. Парень недовольно крякнул и вернул себя назад, - А ты, значит, решил "искупить кровью..."

 - Да иди ты, - раздражение, которое Тема тоже сдерживал с трудом, наконец прорвалось, - вся эта хрень про то, что "мертвые сраму не имут", она была до Договора. А сейчас ее больше нет. Все замазаны, по самые уши. И живые и мертвые.

 - Хм... Я, например, себя замазанным не считаю, - с вызовом произнес Кирилл, - когда принимали Договор, мне было пятнадцать лет. Что я, по-твоему, мог сделать?

 - Ильзе Ханс тоже было пятнадцать, - бросил Тема.

 - Ну что я виноват в том, что мужиком родился? Что я, по твоему, должен был отрезать себе все на фиг чтобы было равноправие?

Неожиданно в сгущающихся сумерках раздался звук, от которого Кирилл опешил. Тема смеялся. Прижавшись лбом к гладкому белому стволу он всхлипывал и вытирал глаза.

 - Ты чего?
– испугался Кирилл, заподозрив, что Тема двинулся со страху.

 - Ничего. Просто представил себе колонну кастрированных девственников в мини-платьях...

 - Да уж, - Кирилл нарисовал себе ту же картину, и вскоре парни уже хохотали в два голоса, почти позабыв и про спор, и про раздражение. Какое на фиг раздражение, вы о чем? Тут четыре голодные кошки внизу, а вы, сударь, про антиглобализм.

 - А ты?
– спросил Тема, когда охота ржать прошла, - как ты попал в Заповедник?

 - При помощи автоматического попадателя, - съязвил Кирилл, - вопросы ты задаешь, приятель! Если я развяжу язык, то здесь и останусь. А все мои премии получит кто-то другой. Тот, кто молчал.

 - Сурово, - оценил Тема.

 - А то...

 - Теперь понятно.

 - Что тебе понятно?
– насторожился Кирилл.

 - Понятно, почему вы, вольные, подписку не даете, проникаете сюда пачками... а на "гражданке" тишь, гладь и божья благодать, и никто ничего не знает и даже не догадывается. Будто и Договора никакого нет. Люди сами по себе, Дино - сами, мир да любовь.