Шоумен. Министерство мокрых дел
Шрифт:
– Наша кают-компания, – сообщил Брусникин. – Место встреч, выпивонов и дружеских мордобитий.
Говоря это, он извлекал из обшарпанного холодильника бутылки с водкой, рыбные консервы и золотистые луковые головки.
– Нам это можно, – говорил Брусникин, кивая на водку. – Потому как напряжение и стрессы всякие. Ответственность-то какая! Чуть что не так – и полшарика в преисподнюю.
– Какого шарика? – не понял Дегтярёв.
– Земного, какого же ещё. Вот, иди сюда.
Брусникин вывел Сан Саныча к длинному
– Достаточно нажать – и нет Нью-Йорка.
Сан Саныч обмер. Слышал про наше ядерное оружие и про то, что есть где-то специальные люди, в случае чего запускающие смертоносные ракеты к цели, но чтоб вот так, воочию, собственными глазами, и чтоб только руку протянуть – и всё! Запуск!
– И что? – спросил он подсевшим голосом. – Надо только эту кнопку нажать?
– Ну! – ответил беспечно Брусникин. – И этот Нью-Йорк превращается в головёшки.
Он показал на большой экран. На экране теснились небоскребы. Меж небоскребов текли бесконечные потоки машин.
– Прямое включение, – сообщил Брусникин. – В реальном масштабе времени. Ты сейчас действительно видишь нью-йоркские улицы.
– А … зачем? В реальном?
– А чтоб видеть, – пояснил Брусникин. – Нажал кнопку и смотришь на экран. Если громыхнуло и изображение пропало – значит, попал. Если промахнулись – вторую ракету вдогонку.
Ошалевший от соседства с грозным оружием Дегтярёв смотрел во все глаза. Разноцветье лампочек завораживало и пугало.
– Так у вас связь? – спросил он. – С высшим руководством? Они вам, допустим, дают команду …
– Какую команду?
– На запуск.
– С запуском мы сами решаем.
– Сами? – не поверил Сан Саныч.
– Конечно! А если руководство, к примеру, уничтожено прямым бомбовым ударом? Или другая какая причина? Ну не могут они, допустим, дать команду на запуск. Так что всё сами. Нажал на кнопку – и выполнил боевую задачу. Ну да ладно, – вспомнил о главном Брусникин. – Пойдём-ка, вздрогнем. Эй, мужики! Прошу к столу!
Сослуживцы Брусникина бестрепетно покинули боевые посты, чем немало озадачили Сан Саныча.
За столом было тесно и шумно. Дегтярёв всматривался в мужественные лица офицеров, ощущая себя пришельцем, чужим.
– Человек оттуда, – представил его Брусникин, ткнув пальцем вверх.
Все посмотрели уважительно. Брусникин самолично налил всем водки.
– Ну, как всегда – за непробиваемость нашего ядерного щита! – провозгласил тост Брусникин.
Встали и стоя выпили. У Сан Саныча было торжественно-значительное выражение лица. Он сидел лицом к стене, а на стене висело зеркало, из-за того зеркала мы его и снимали.
– Что там, наверху? – спросил у Дегтярёва один из офицеров.
– Солнечно, – пожал тот плечами. – Без осадков.
– Лето какое в этом году?
– В смысле? – опешил Сан Саныч.
– Дождливое или не очень?
– Как там вообще с климатом? – подключился другой офицер.
Все смотрели на Дегтярёва, и он вдруг понял, что эти люди не шутят.
– А вы сколько здесь, под землёй, торчите, ребята?
– О-о! – сказал Брусникин. – Скажу – не поверишь.
У Дегтярёва округлились глаза.
– Уже позабыли, как трава выглядит, – сообщил Брусникин. – Людей видим только на экране, – кивнул себе за спину.
– Ну и ну, – сочувствующе выдохнул Сан Саныч.
Брусникин махнул рукой и налил ещё водки.
– За вас! – сказал он Сан Санычу. – За ваш мирный сон! За мирный труд!
Сан Саныч только и смог кивнуть благодарно. Он и представить себе не мог, что такое возможно. Знал, что в стране развал повсюду и что армия небоеспособна. Слышал, что офицеры не получают зарплату и вооружение не закупается. Что всё летит в тартарары. И кто бы мог подумать, что в то же самое время несут свою службу вот эти мужественные люди, месяцами не вылезающие из-под земли, не видевшие ещё летнего солнца …
– И за вас, мужики! – расчувствовался Дегтярев. – Чтоб, значит, служилось! Чтоб тоже мир и никакой войны!
Выпили. Лица офицеров уже смягчились и стали роднее Дегтяреву.
– А то давай к нам! – предложил Брусникин. – Электрик ты классный, я же вижу. Зарплата тут хорошая. А?
– Нет, – поостерёгся Сан Саныч. – Не могу.
– Почему не можешь?
– Ну, не могу – и всё!
Дегтярёв не мог, потому что постоянно помнил о своём расстрелянном предшественнике. Не ровен час – и самого поставят к стенке.
– Как знаешь, – не стал настаивать Брусникин и подлил Сан Санычу водочки. – И всё равно ты человек хороший. Так что за тебя!
В ближайшие двадцать минут они ещё выпили за дочек Дегтярёва, потом опять за него самого, потом за тех, кто в сапогах, потом за тех, кто не с нами, потом за Брусникина лично. Сан Саныч изрядно захмелел. И Брусникин снова подступился к интересующему его вопросу.
– Я всё насчет работы, – сказал он Дегтярёву. – Соглашайся, а?
– Не-е-ет!
– Почему?
– Я по данным не прохожу, – туманно пояснил Дегтярёв.
– По каким данным? Ты беспартийный, что ли?
– В смысле?
– Ну, не член партии?
– Какой партии?
И тут нетрезвый шум, витавший над столом, разом испарился.
Стало тихо.
– Как это – какой? – сурово осведомился Брусникин. – Партия у нас одна – наша родная, коммунистическая.
Сан Саныч начал медленно трезветь, но всё ещё не понимал, что происходит.
– И, как коммунист, я тебе скажу – ты не шути с такими вещами, – добавил Брусникин, и голос его был сейчас недобро твёрд.