Шоумен. Министерство мокрых дел
Шрифт:
Дегтярёва его дружелюбие озадачило. Какой же может быть перекур на боевом-то дежурстве?
– Ты присаживайся, Тимофеич, – пригласил полковника Брусникин. – Выпьешь с нами.
Полковник не стал нос воротить и сел как раз напротив Сан Саныча. Над столом плавало настороженно-недоброе молчание. Брусникин налил полковнику водки, придвинул и потом смотрел, как полковник выпивает и закусывает.
– Скажи-ка, Тимофеич, как там страна живёт, – подступился к интересующей его теме Брусникин.
– Как живёт? – пожал плечами полковник, самостоятельно
– И никто … это … ну, в общем … всё нормально, да?
– Ты о чём, капитан?
Глаза полковника блеснули стальной искоркой.
– Никто, спрашиваю, не бастует?
– Да ты что! – зашёлся в благородном гневе полковник.
Даже поперхнулся. Как раз закусывал луковицей – и вот дыхание сбилось от беспардонного вопроса.
– Ты не подумай чего, Тимофеич. Я просто любопытствую, а так я любому могу дать идеологический отпор, ты же знаешь. Я как-никак в партии двадцать лет. У нас же руководящая и направляющая партия – какая?
– Та-а-ак, – догадливо протянул полковник и вперился взглядом в Сан Саныча.
Тот вжал голову в плечи, выдавая себя полностью.
– Та-а-ак, – опять протянул полковник, окончательно прозрев.
Дегтярёв подумал, что настал его смертный час, но он опять ошибся.
– Налей-ка! – властно приказал полковник Брусникину и, когда тот налил водку в стакан до краев, махнул этот стакан залпом и даже не потянулся за закуской.
– Товарищи офицеры! – сказал, глядя в стол. – Таково было решение командования! Во избежание деморализации и возможных эксцессов!
Поднял голову и обвёл взглядом присутствующих. Все замерли в ожидании, и Сан Саныч вместе со всеми.
– Там, наверху, – полковник махнул рукой в бетонный свод, – совсем не такая жизнь, как вам докладывает замполит. Вместо страны там пятнадцать независимых государств, демократия, гласность и вообще полный бардак.
Полковник вздохнул и хрустнул пальцами.
– До вас, поскольку вы на боевом дежурстве, информацию не доводили. Чтоб, значит, не снижать боеготовность и не лишать боевого духа.
Дегтярёв потерянно смотрел на полковника. Никак не мог понять, как можно решиться на подобное – пятнадцать лет морочить людям голову.
– В армии разброд и шатания, – продолжал полковник. – Боевой учёбы нет, в подразделениях некомплект, офицеры проигрывают боевую технику в карты. Вы! – он обвёл взглядом присутствующих. – Вы остались единственной боеспособной единицей!
– Тимофеич! – пробормотал Брусникин. – Как же так?!
– Вот у товарища спросите! – кивнул в сторону Сан Саныча полковник.
И Сан Саныч выдал по полной программе. Любо-дорого было смотреть. Я и подумать не мог, что этот человек обладает таким красноречием. Жаль только, что добрую половину его выступления в эфире придется заменить писком. Так и будет в эфире – "пи-и-и".
– Страну развалили! Эта … пи-и-и… мафия жирует, а простому народу осталось только … пи-и-и … Я три месяца без зарплаты, жена – шесть, а директор этот … пи-и-и … Ваучеры опять же – обещали по две "Волги" на ваучер, а дали … пи-и-и … Америка нас уже ни … пи-и-и … не ставит, а мы ей … пи-и-и… лижем. Границ этих … пи-и-и… понагородили, таможни там всякие и прочая … пи-и-и… Я к тёще ездил в Кокчетав, так мне ихний таможенник говорит … пи-и-и … пи-и-и … А я ему на это … пи-и-и … пи-и-и … пи-и-и … А он, гад … пи-и-и … Ну я ему тогда … пи-и-и … пи-и-и …
– Вот дела! – только и успел вставить потрясённый Брусникин.
– Ну! А я о чём! А то вот ещё сосед мой, Петрович, взял в киоске бутылку водки, домой принёс, а вместо водки оказалась … пи-и-и … Ну, приехали врачи по «скорой» и говорят … пи-и-и …
– Да не может быть!
– Клянусь! А Петрович им – я же молодой ещё! А они – нет, всё равно тебе … пи-и-и … Сели и уехали.
– Во гады! А сосед-то?
– А что сосед? Сосед … пи-и-и … Пришёл ко мне и рассказывает, что мои … пи-и-и … пи-и-и … Ну, мы с ним сели, выпили за его возвращение с того света и так … пи-и-и … пи-и-и … Надрались, в общем, в тот раз до … пи-и-и …
Брусникин плеснул водку в стаканы.
– Как же так! – пробормотал потерянно. – Такая страна была!
Встал, пьяно качнулся, расплескав полстакана водки, и провозгласил:
– За СССР!
В последующие полчаса тот же тост провозглашался еще пять или шесть раз.
Брусникин уже всецело доверился Сан Санычу и интересовался подробностями сегодняшней жизни там, наверху. Кое-что ему понравилось. Например, отсутствие очередей и тот факт, что импортные цветные телевизоры вполне доступны, а видеомагнитофоны продаются без предварительной записи и всем, а не только представителям льготного контингента. Зато он осудил дискуссию о выносе Ленина из Мавзолея, рекламу женских прокладок на телевидении и гегемонизм Соединенных Штатов Америки. Америка больше всего его расстроила.
– Как же так? – вопрошал Брусникин. – Да кто они такие? Я же их одним нажатием кнопки! Движением этого вот пальца!
Он осмотрел указательный палец правой руки. Сан Саныч тоже посмотрел. Наш герой ещё не знал, что события стремительно приближаются к ужасной развязке.
– А что ж! – согласился уже здорово набравшийся Тимофеич. – Проучить мы их можем!
Полковник поднялся из-за стола и пошёл, покачиваясь, к пульту.
– Они думают, всё по-ихнему будет! А по-ихнему не будет …
– Пошли! – предложил Брусникин Сан Санычу. – Потеха начинается, я чувствую.
Полковник уже стоял у пульта.
– Какая тут из кнопок – по Нью-Йорку?
– Вот эта, товарищ полковник.
Рука Тимофеича потянулась к красной кнопке. Я следил за выражением лица Дегтярёва.
Он протрезвел, клянусь! В одно мгновение! Понял, что сейчас произойдёт, но всё ещё никак не мог поверить.
На большом экране жил Нью-Йорк. Там в окнах домов горел свет и по улицам катили машины.