Шпага флибустьера

Шорп С.

— Без надежды на вознаграждение? — пират лукаво взглянул на компаньона, и Криспин коротко усмехнулся.

— Достаточным вознаграждением будет освободиться от этой мегеры. По-моему, миледи будет в совершенном восторге. Ты можешь передать ее своему другу Крайлу вместе с моими поздравлениями.

Сарн усмехнулся.

— Ты сделаешь это сам. Крайл рвется увидеть тебя, — он прервал возражения капитана движением руки. — Не спорь, Барбикэн, он желает видеть тебя, и я должен буду заставить тебя, если ты не захочешь выполнить его волю. Подумай, парень. Вполне возможно, что он хочет вознаградить

тебя.

В этом Криспин сильно сомневался, так как не верил в честность Гедеона Крайла. Как сказал Сарн, Крайл мог сделаться маркизом, не пошевелив пальцем, и капитан Барбикэн не ждал от него добра. Но эти сомнения беспокоили его недолго. В его теперешнем дурном настроении ему казалось, что судьба маленького маркиза и его надменной сестры была ему совершенно безразлична.

Он будет сопровождать их на плантацию, так как знает, что если откажется, то попадет туда в кандалах — унижение, которого он постарается избежать. Вскоре Криспин с облегчением обнаружил, что он и Фрэнсис не будут видеться в дороге, так как лорд Маунтэйн поедет со своими кузенами в золоченой карете, а для него и капитана Сарна будут предоставлены верховые лошади.

Наступил вечер, когда они достигли цели своего путешествия: приземистого бело-стенного дома, окруженного благоухающим садом. Когда карета подъехала к дверям, оба капитана спешились. Подскочившие черные невольники приняли лошадей и проводили гостей в дом.

Парадная дверь вела в обширный и хорошо освещенный холл. Когда они вошли, на другом конце помещения распахнулась дверь, и к ним направился Гедеон Крайл, облаченный в пурпурный атласный камзол, украшенный золотым кружевом. Фрэнсис почувствовала внезапное изумление при виде этой неуклюжей фигуры, но, по мере того как дистанция между ними сокращалась, она замечала красоту этого лица, обрамленного черными кудрями. Он остановился перед ней и рукой, белой и тонкой, как у женщины, окруженной пеной кружев, взял ее руку и поднес к губам.

— Леди Фрэнсис! Моя дорогая кузина, как я счастлив, что вы благополучно добрались до моего дома! А также ваш брат счастливо избегнул всех опасностей. — Доброжелательная улыбка была предназначена для Джонатана, а затем этот любезный, сладкоголосый джентльмен повернулся к виконту и протянул ему руку: — Хэл, мой друг, какая встреча! Я не думал, что так скоро буду иметь удовольствие снова увидеться с тобой. Капитан Сарн рассказал мне, как ты попал на его корабль. Мой дорогой мальчик, это просто чудо, не иначе!

После этого потока слов он повел их через холл в комнату, из которой он только что вышел. Здесь он предложил Фрэнсис стул, махнул виконту на другой, отдал несколько распоряжений негру в ливрее, который расставлял бутылки и стаканы на низком столике, и затем повернулся к высокому и молчаливому человеку, стоящему поодаль.

— Это, конечно, капитан Барбикэн! — он протянул руку. — Сэр, у меня не хватает слов, чтобы выразить вам свою благодарность за то, что вы помогли этим несчастным детям, несмотря на многочисленные опасности. Я могу надеяться, что вы примете этот маленький знак уважения, но даже всех богатств Вест-Индии не хватит, чтобы вознаградить вас.

Криспин взял изящную руку своими крепкими пальцами и удивленно посмотрел в ангельски красивое лицо. Горбун тщательно изучал его, склонив голову немного набок, и внезапно на одно мгновенье Криспин встретил прямой взгляд его блестящих, глубоко посаженных глаз. Он понял, что описание Сарна было правильным: человек, стоящий перед ним, был дьяволом, с душой такой же исковерканной, как и его тело, и ради своих непомерных амбиций он безжалостно уничтожит любого, кто встанет ему поперек дороги. И Фрэнсис попала в руки этого монстра!

— Вы преувеличиваете, мистер Крайл. Я случайно вмешался в это дело и принял на себя заботу о ваших кузенах только из-за сострадания к умирающему человеку.

— Тем не менее, капитан Барбикэн, это благодаря вам леди Фрэнсис и ее брат теперь в безопасности здесь, и я смогу несколько искупить грехи моего несчастного родителя, — он отвернулся от Криспина и улыбнулся Фрэнсис. — Да, миледи, я хорошо знаю, кто повинен в убийстве вашего деда, и хотя мой отец умер, я не колеблясь расплачусь за него. Но довольно об этом! Опасность позади, и я искренне надеюсь, что мы вскоре вернемся в Англию, где вы займете место, которое принадлежит вам по рождению и которое вы, несомненно, украсите вашим присутствием.

Фрэнсис, совершенно побежденная этой речью, пробормотала что-то нечленораздельное и беспомощно посмотрела на виконта. Цветной слуга воспользовался паузой в разговоре и обнес их вином и конфетами. Пока они пили, Гедеон обращался главным образом к ее светлости:

— Мне пришло в голову, моя дорогая кузина, что после стольких недель путешествия вы не пожелаете сразу же отправиться в Англию. Могу я надеяться, что вы останетесь здесь на несколько месяцев, чтобы прийти в себя после тяжелого плавания? У меня здесь дела, которые требуют моего внимания, хотя я буду, конечно, руководствоваться вашими желаниями как ваш опекун…

— Что это? — вмешался Маунтэйн. — Гедеон, ты так спешишь! Его величество поручил моему отцу опекунство над Фрэнсис и Джонатаном. Вот почему отец послал меня разыскать их.

Крайл, обернувшись, посмотрел на него, и его улыбка превратилась в гримасу.

— Ой ли, Хэл! Я думаю, что для этого была другая причина. Однако, мой дорогой мальчик, ты еще не знаешь, что после твоего отъезда из Англии ситуация изменилась. Его величество сначала поручил это вашему отцу, но потом он решил, что их опекуном должен быть человек одной с ними крови и имени — короче, я. Он был так добр, что дал мне документ, подтверждающий это и исключающий любые недоразумения.

В наступившей тишине раздался напряженный голос Фрэнсис:

— Вы считаете, сэр, что после этого мы не сможем жить в семье лорда Ларчвуда?

— Я считаю, моя дорогая, что вы будете жить в Ротердэйле, как это приличествует маркизу и его сестре. Управление имуществом и состоянием, которое несколько лет находилось под моей ответственностью, останется в моих руках, пока Джонатан не достигнет совершеннолетия, — он замолчал, взглянул ей в лицо и опечалился. — Вы смотрите так недоверчиво, леди Фрэнсис. Может быть, вы не доверяете мне, потому что я сын моего отца?