Шпага императора
Шрифт:
– Из засад?
– в голосе Мокроусова чувствовалось лёгкое пренебрежение.
– Из засад. А вы как хотели?
– я уже привык к такому отношению 'трям-брям вояк'. Что поделаешь - время такое.
– Борис Алексеевич, поймите: перед нами не турки. Нам противостоит полководец покоривший всю Европу... И у него под началом лучшая из всех армий, когда либо существовавших в истории. Кроме нашей, конечно.
– Но мы били его войска!
Опять перебивает. Терпеть этого не могу, но, в очередной раз придётся сдержаться.
– Бил батюшка Александр
– Всё равно, - засомневался гусар, - как-то это...
– Неблагородно?
– Я не это хотел сказать, но...
– опять замялся ахтырец.
– Понимаю вас - непривычно. Однако мы не расстреливаем противника как бекасов на охоте. Сами можете убедиться, что я тоже только благодаря случаю имею возможность беседовать с вами после боя.
Беседу пришлось немедленно прекратить, так как после въезда на небольшой холмик, впереди, верстах в двух, открылась деревенька.
– Елькин! Анацкий!
– подозвал двух гусар поручик, немедленно забыв о нашем споре.
– Ко мне!
Подъехавшая пара кавалеристов являлась просто вопиющей противоположностью друг друга: один (как потом выяснилось - Елькин), был черняв, коренаст, и даже сквозь доломан с ментиком чувствовалась огромная сила мышц этого парня, хотя качком, в представлении двадцатого века он совершенно не выглядел. Второй, напротив, сухощавый блондин, однако внутренняя сила ощущалась и в нём.
– Поскачете в деревню, - начал ставить задачу Мокроусов, - если спокойно - просигнальте. Если там французы... Ну сами знаете - можете начинать стрелять.
Гусары молча кивнули и приготовили заранее свои мушкетоны.
Странное оружие даже для начала века девятнадцатого - мушкетон. Короткое ружьё стреляющее дробью...
Какую ценность оно может иметь в настоящей войне? Это же не охота на уток!
А ведь может! Именно в лёгкой кавалерии может. Когда на скаку не особо прицелишься, но именно сноп летящих мелких шариков представляет из себя большую опасность, чем тяжёлая пуля - она одна-то почти наверняка не попадёт, а вот кучка свинцовых шариков наоборот - попадёт почти наверняка. Ну, хоть один. И пусть даже не во всадника, а в лошадь...
Ну да ладно: сейчас встречного кавалерийского боя не предвиделось, но опять же, было значительно более 'выгодно' пальнуть по укрывшемуся в хате или кустах стрелку той самой дробью, а не пулей.
Хотя называть данные заряды дробовыми, тоже не совсем верно - не рябчиков
Наши разведчики помчались в деревеньку галопом, а мы тронулись следом неспешным шагом - не стоять же на месте. Опасности там быть не должно, но проверить, что и как следовало - не к тёще на блины едем, война всё-таки.
Елькин с Анацким вернулись скоренько:
– Так что, ваше благородие, французов там нет, но были. Все припасы подчистую побрали, да ещё и двоих мужиков зарубили, тех, кто зерно отдавать не хотел.
– Понятно, - нахмурился Мокроусов, - Вперёд!
Отряд прибавил ходу и уже через пару минут мы въезжали в деревню. Население знало, что входят 'свои', но особого радушия на лицах крестьян не наблюдалось.
– Кто староста?
– крикнул в толпу поручик.
От основной массы деревенских отделился крепкий невысокий мужик. Комкая в руках шапку, с некоторым опасением, приблизился.
– Я буду. Тимофей Рябов. Деревня Липовка, Лесли Сергею Ивановичу принадлежим.
– Что у вас тут случилось?
– вступил в разговор и я.
– Вестимо что - пришли немцы эти, всё зерно, что до урожая осталось, забрали. Так то ладно, проживём, но ведь и лошадок с телегами увели. А как нам теперь без кормилиц, барин?
Вон, Евсей с сыном попытались своего конягу отстоять, так их сразу и порубали сабельками.
– Где тела?
– Так известно где - пока у них же в избе и лежат. Ведь чего они полезли, - каким-то срывающимся голосом продолжил староста, - не считая Марфы, ещё четверо девок в семье. Им без лошади - смерть...
– Понятно, - я спрыгнул со спины Афины, - проводишь в избу.
– Господин Ван Давль!
– это уже лейтенанту.
– Не пройдёте со мной полюбоваться на результаты ведения военных действий вашими товарищами по оружию?
Если не пойдёт, сука - за шиворот отволоку этого 'рыцаря с лифчиком прекрасной дамы на пике'...
Но нет - спешился и проследовал за мной.
Чертовски хотелось отдать три трофейных лошади крестьянам этих самых Липок, но ведь кони-то строевые, к пахоте не особо приучены, да и когда придут французы, а они придут наверняка, конфискуют лошадок за милую душу. Да ещё и очередные репрессии населению учинят...
В избе пахло, конечно, не очень - не усадьба всё-таки. Но вполне нормально для любого сельского дома даже по меркам моего времени.
Глянув на семью оставшуюся без мужчин, я снова начал закипать - тётка лет сорока и девицы от десяти до пятнадцати лет. Все зарёванные, разумеется.
– Ну что теперь скажете, господин лейтенант?
– тела зарубленных мужчин, хоть и были прикрыты мешковиной, но выглядели весьма 'красноречиво'.
– Вы эту свободу русским крестьянам имели в виду? Такую благодать несёт ваш просвещённый император 'безграмотной' России и её народу?