Шпага императора
Шрифт:
Вот те раз! Николай Васильевич... Стало быть не Платов это. Вероятно кто-нибудь из десятка Иловайских или Грековых.
– А сейчас, - продолжил командующий армией, - прошу, господа, послушать начальника штаба графа Сен-При, по поводу выбора пути нашего следования на Смоленск.
Моё присутствие явно становилось излишним, но просто развернуться и уйти я, само собой, не мог. Пришлось напомнить о своём присутствии:
– Прошу прощения, ваше сиятельство! Я могу быть свободен?
– Да, разумеется, - вспомнил
– Благодарю вас, капитан, за сведения от всей Второй армии и от себя лично.
– Пётр Иванович!
– раздался голос Бороздина.
– Господин Демидов заслуживает благодарности не только за это, и не только от Второй армии.
Внимание всех присутствующих было немедленно обращено на командира Восьмого корпуса.
– Перед вами тот, - продолжал Михал Михалыч, - кому вся армия России обязана созданием передвижных кухонь, новых штуцерных пуль, пороха, не дающего дыма и многого другого...
Изумлённые взгляды присутствующих немедленно упёрлись в меня.
– Это правда, господин капитан?
– Багратион был явно ошарашен.
'Нет, блин! Генерал-лейтенант просто поприкалываться решил!', - очень хотелось ответить мне.
– Его превосходительство несколько преувеличивает мою роль - заслуга не только моя, но в целом - да. Я действительно работал на протяжении двух последних лет над данными вопросами.
В палатке на мгновенье повисла просто неописуемая тишина, и даже мухи не пролетело, чтобы её подчеркнуть. Потом Багратион, не говоря ни слова, ринулся ко мне...
А ведь особо крупным мужчиной он не был... Откуда же силища такая? Образно говоря: мои рёбра затрещали, а попросту выражаясь, левый бок взорвался адской болью. В глазах помутилось и княжеские 'Ай, молодец!', 'Ай, спасибо!' слышны были уже словно через вату. Я даже и вскрикнуть не смог на протяжении всего того времени, пока генерал тискал меня со всей горячностью своего южного темперамента. Только когда колени стали подгибаться, Пётр Иванович почувствовал некоторую несообразность ситуации.
– Лекаря! Немедленно лекаря сюда!!
– 'заревел' князь, и это было последнее, что уловило моё угасающее сознание.
Когда я обрёл способность опять воспринимать окружающую действительность, в первую очередь увидел расплывчатое и незнакомое лицо.
– Как себя чувствуете, голубчик?
– голос тоже слышу в первый раз. В глазах постепенно прояснялось, и 'наводилась резкость'. Петлицы на воротнике незнакомца были волнистыми, значит лекарь.
Задавать дурацкие вопросы типа 'где я?' или 'что со мной?', разумеется, не стал: понятно, что если прихожу в себя в незнакомом месте и вижу медика, то это наверняка что-то вроде лазарета. А бурное выражение благодарности командующего армией признательности за придуманные мной 'ништяки' нескоро забудешь.
– Уже неплохо, - ответил я доктору, - бок побаливает правда... Только сейчас заметил, что лежу голым по пояс. Скосив глаза, увидел здоровенный синячище в месте, куда ударила пуля, а ссадина от неё весьма прилично воспалилась. Да уж! Прогрессор! Антисептики, твою налево!.. Сам первую же рану запустил до такого состояния - помазал разок водочкой и успокоился.
– Что же вы, батенька ко мне сразу не пожаловали?
– словно угадав мои мысли, спросил доктор.
– Некогда было, служба, - постарался я замять тему...
Познакомились. Сергей Данилович Касько оказался очень приятным дядькой. Сорок лет, невысокий, не худой, с носом-пуговкой и круглыми глазами в обрамлении практически бесцветных ресниц. Голос у эскулапа был высоковат для его внешности, но это совсем не вызывало какого-то чувства дисгармонии.
Проворно обработав рану раствором карболки, Сергей Данилович не слишком туго, но надёжно запеленал мой торс в льняные бинты.
– Незнакомый запах, - решил я полюбопытствовать на предмет восприятия новшеств в полевой хирургии современными медиками.
– Новое лекарство?
– Чудесное!
– охотно поддержал разговор на эту тему Касько.
– При неглубоких ранах и своевременной их обработке - практически стопроцентное отсутствие воспалений. Причём поступило почти перед самой войной. Это какой-то Дар Божий! Правда, многие из моих коллег относились к нему скептически, но теперь, думаю, успели оценить чудесные свойства карболовой кислоты. Как и разумность годичной давности циркуляра по армии о гигиене и санитарии.
– Был такой циркуляр?
– врубил я 'дурочку', чтобы разузнать побольше.
– А вам он разве неизвестен?
– удивился лекарь.
– Странно. Я ознакомил с его содержанием всех офицеров своего полка, ведь зачастую именно им легче обеспечить выполнение солдатами нехитрых требований во много раз снижающих заболеваемость.
– Я, простите, последнее время работал в основном не с солдатами, а с минами.
– Ааа. Тогда понятно... Так вот: при обеспечении выполнения некоторых совершенно необременительных требований, можно добиться уменьшения количества заболевших как на марше, так и на квартирах в несколько раз. А это, согласитесь, немало.
– Охотно с вами соглашусь.
– Но и это ещё не всё, теперь используются средства обезболивания при операциях, вплоть до погружения в искусственный сон. Вы не представляете, какие страдания испытывали пациенты раньше в подобных случаях!
– лицо доктора приобрело такое выражение, словно ему самому сейчас отпиливали какую-нибудь конечность.
– Уж на что мы, медики привычны к наблюдению человеческих страданий, но, порой, режешь как будто сам себя.
– И успешно применяются средства искусственного сна?
– оживился я.