Шпаги и шестеренки (сборник)
Шрифт:
О нововведениях говорилось в третьем письме, где меня называли уже не любезным братом, а дорогим. Вволю налюбоваться ими барон Робер, судя по всему, не успел, потому что скоропостижно скончался при не менее загадочных обстоятельствах, чем два предыдущих покойника. Подписавший послание Антуан сетовал на одиночество и некоего шваба по фамилии Фогельзанг, превратившего замок Орво в ублюдочный гибрид от связи парового котла с угольной печью.
Последнее, четвертое письмо, пришлось мне по душе больше остальных-прочих. Без всяческих сантиментов и фальши реннский нотариус сообщал о скоропостижной кончине барона Антуана д’Орво и вступлении мною во владение всем семейным добром
– Мы с тобой стали богачами, – сказал я, когда Бруно внес в комнатушку поднос с нехитрым съестным. – Пропади я пропадом, если знаю, что теперь с этим богатством делать.
Носатый Тибо заложил в ломбарде нашейный кулон – фамильную драгоценность, доставшуюся ему от матери. Вырученных денег нам с Бруно как раз хватило на билеты на пароход до Кале. Мы сошли с трапа ранним апрельским утром, и к полудню уже прибыли в Ренн, где нотариус зачитал завещание и занял мне сотню франков в счет будущих доходов с владения. На эти деньги можно было нанять паромобиль, но пыхтение, стоны и всхлипы, которые, будто блудливая девка, издает на ходу котел, изрядно действовали мне на нервы, так что мы попросту сели в старую добрую почтовую карету. Она плыла по дорогам весенней Бретани мимо засеянных полей, мимо цветущих яростно желтым, словно растекшееся по земле солнце, зарослей дрока, мимо деревенских беленых домиков с черепичными крышами, и я впервые думал о том, что неприкаянная босяцкая жизнь золотоискателя и солдата закончилась. И о том, что причиной тому – смерти отца и обоих братьев. И что в загадочных обстоятельствах этих смертей мне еще предстоит разобраться.
Замок Жальер вырос перед нами, едва карета, одолев лесную дорогу, вынырнула из-под разлапистых ветвей на опушку.
– Стой! – крикнул я вознице. – Мы сходим.
Я долго стоял на обочине и смотрел на замок, умостившийся на невысоком холме с пологими склонами. Был Жальер древним, величественным, обнесенным каменной оградой с вычурным гербом на воротах. А потом калитка в этих воротах вдруг отворилась, и я увидел… Мне захотелось протереть глаза, потому что высокая стройная красавица с распущенными по спине золотыми волосами совсем не походила на ту рыжую соплюху, от которой я шарахался в детстве, опасаясь козней и колдовства.
– Шарлотта? – неуверенно окликнул я девушку, когда та, сбежав по извилистой, стелющейся по склону тропе, выбралась на дорогу и оказалась в двадцати шагах. – Шарлотта де Жальер?
Она сбилась с ноги и застыла на месте.
– Я не знаю вас, господа.
Что ж – и вправду было нелегко узнать соседского мальчишку из вражеского дворянского рода в загорелом до черноты головорезе в поношенном камзоле, бывалых армейских сапогах и широкополой шляпе с потертой тульей. А с учетом сопящего за моей спиной Бруно и подавно – мы больше походили на лесных разбойников, чем на приличных людей с достатком.
– Этьен д’Орво, – представился я. – Это Бруно д’Орво, мой названый младший брат.
Шарлотта ахнула. Пару мгновений мы молча смотрели друг на друга, и этих мгновений мне хватило, чтобы понять: я, кажется, нашел ту, которую… Додумать, которую именно, я не успел.
– Господин баронет, – оборвал мои раздумья голос Шарлотты. – Вернее, уже барон. Будьте так любезны, господин барон, никогда, вы слышите, никогда не встречаться больше мне на пути. Иначе я велю слугам пристрелить вас. Теперь ступайте отсюда прочь.
Шарлотта повернулась к нам спиной и, легко взбежав по тропе, скрылась за воротами. Я выбранил себя последними, грязными словами. Это для меня дуэль между ее отцом и моим мало что значила. Это я, забывший корни бродяга, плевать хотел на древнюю вражду и кровные узы. Для Шарлотты де Жальер я был и остался сыном убийцы ее отца. Человеком, которого надлежит ненавидеть.
– Ничего, Барт, – ухватил меня за предплечье Бруно. – Ничего. Пойдем.
Опустив голову, я побрел по усыпанной щебеночным камнем дороге прочь. Сопровождаемые угрюмыми крестьянскими взглядами, мы пересекли деревеньку Жальер, миновали церковь, за ней заросшую дроком узкую полосу ничьей земли и ступили на окраинные улицы Орво. Жители обеих деревушек традиционно недолюбливали друг друга, так же, как их бывшие сюзерены, а ныне – сдающие землю в аренду работодатели.
– Вы к кому, сударь? – сдвинув шляпу на затылок, озадаченно почесал лоб случившийся навстречу папаша Жоффре, кузнец. – Ежели к его милости, то… Его милости больше нет.
Я вскинул на кузнеца взгляд.
– Я теперь и есть его милость, папаша Жоффре.
– Господин Этьен? – охнул он. – Боже милосердный, господин Этьен, это и вправду вы?! Поль, Жак, Николя, Луиза, Сюзанна, черт вас всех побери!
На крыльцо примыкающего к кузнице дома высыпало семейство Жоффре.
– Барон Этьен вернулся, – надрывался папаша, – слышите, люди?! Барон Этьен вернулся домой! Мы все молились за вас, господин барон, и бог услышал наши молитвы. Какое счастье, что вы живы. Какое счастье, что владение не уйдет с молотка. Поль, Николя, тащите вина! Нет, к чертям вино, несите коньяк, самый лучший! Я хочу выпить за здоровье его милости!
Я выпил с папашей заздравную, потом разгонную, затем еще и еще, со всеми подряд и с любым и каждым. Мне было хорошо, так хорошо, как никогда прежде. Я только теперь понял, что вернулся. Вернулся… Вернулся! Я вернулся домой.
До замка Орво Бруно меня донес на закорках.
– Ничего, Барт, – бормотал он, взбираясь по узкой винтовой лестнице. – Не волнуйся, пока есть я, с тобой ничего не случится.
Продрав наутро глаза, я спустился в гостиную и не узнал места, в котором прожил восемнадцать с довеском лет. Мрачная зала с портретами предков по стенам стала еще мрачнее за счет громоздящейся в углу уродливой латунной махины с трубами до потолка и сцепленными друг с другом зубчатыми шестернями.
– Барт, к тебе с визитом старик, – появился на пороге гостиной Бруно. – Тот, что живет в восточной пристройке. Дрянной он, этот старик, и склочный. Впустить?
Дрянного и склочного старика звали Фридрихом Фогельзангом, и через полчаса после знакомства мне уже нестерпимо хотелось отрезать ему язык или на худой конец вбить в рот кляп.
– Электричество, герр барон, есть прогресс, – безостановочно дребезжал старик. – Вы знать, кто я есть? Я есть ученый, герр барон, я учиться Венский университет, когда вы еще пачкать штаны. Механика и магический механика. Мне уже три месяц не платить деньги. Герр Антуан забывать платить и помирать. Я есть подать в суд, герр барон. Я жить здесь, пока не получать мои деньги. Я…
– Довольно! – прикрикнул на него я. – Какого черта я должен вам платить? За это? – я подскочил к уродливой махине в углу и пнул ближайшую трубу так, что она загукала, будто рассерженный филин. – Я лучше заплачу жестянщикам, чтобы они это барахло отсюда вынесли.
– Вы есть глупец, герр барон, – укоризненно покачал головой Фогельзанг. – Вы есть молод и потому много глуп. Вы знать, какой сейчас есть век? Двадцатый, герр барон, если вы не знать. Я учиться вся моя жизнь. Герр барон Робер платить мне много деньги. Герр барон Антуан платить много деньги, когда не забывать. Я показать вам замок, герр барон. Вы много радоваться.