Шпион, или Повесть о нейтральной территории (др. изд.)
Шрифт:
Мейсон согласился, и к Данвуди был тут же послан курьер с сообщением о том, что пленник бежал и майору необходимо вернуться, чтобы возглавить погоню. Условившись о дальнейших действиях, офицеры разошлись.
Услышав о бегстве Генри, мисс Пейтон и Френсис едва поверили своим ушам. Они обе твердо надеялись, что Данвуди добьется успеха, и сочли поступок юноши крайне неосторожным; однако теперь было уже поздно думать об этом. Слушая разговоры офицеров, они поняли, как плохо придется Генри, если его снова поймают, и дрожали от страха, узнав, какие серьезные меры собираются предпринять для его поимки. Впрочем, мисс Пейтон старалась успокоить себя и убедить племянницу, что беглецы будут идти всю ночь и успеют добраться до нейтральной территории прежде, чем всадники сообщат горным патрулям об их бегстве. Отсутствие Данвуди казалось
Френсис и мисс Пейтон долго спорили, обсуждая положение дел, но в конце концов добрая тетушка сдалась на убеждения племянницы. Она крепко обняла девушку, поцеловала в похолодевшие щеки и горячо благословила, разрешив ей уйти и совершить, подвиг сестринской любви.
Глава 30
Затерянный в краю глухом,
Устало я бреду,
Все пусто, все мертво кругом,
И все сулит беду.
Уже спускалась темная, холодная ночь, когда Френсис Уортон с сильно бьющимся сердцем, но легкими шагами прошла через маленький садик позади фермы, служившей тюрьмой ее брату, и направилась к подножию горы, где недавно видела человека, которого приняла за разносчика. Было еще довольно рано, но темнота угрюмого ноябрьского вечера, наверное, испугала бы юную девушку и заставила вернуться обратно, если бы ее не увлекал такой горячий порыв. Не останавливаясь, не раздумывая, она мчалась вперед, словно все опасности были ей нипочем, не задерживаясь, даже чтобы перевести дыхание, пока не пробежала половину дороги до скалы, на которой, как ей показалось в то памятное утро, она увидела Бёрча.
Уважение к женщине — вот самое верное доказательство цивилизованности страны, и, пожалуй, ни один народ не может так гордиться своим отношением к женщине, как американцы. Френсис не опасалась спокойных и положительных пехотинцев, ужинавших возле дороги напротив поля, через которое она бежала. Это были ее земляки, и она знала, что ополченцы из Восточных штатов, составлявшие этот отряд, относятся почтительно к женскому полу. Но она гораздо меньше доверяла легкомысленным и бесшабашным кавалеристам-южанам. Настоящие американские солдаты редко оскорбляли женщин, однако Френсис была очень чувствительна и боялась даже тени обиды. Поэтому, как только она услышала позади стук копыт медленно идущей по дороге лошади, она боязливо спряталась в рощице на пригорке, с которого, журча, сбегал ручеек.
Дозорный — ибо то был один из них — проехал мимо, не разглядев ее: она вся сжалась, стараясь сделаться как можно незаметнее, а он продолжал свой путь, мурлыкая себе под нос песенку и, должно быть, вспоминая какую-нибудь красотку, оставшуюся на берегах Потомака.
Френсис с тревогой прислушивалась к затихающему топоту копыт, а когда он совсем замер вдали, решилась осторожно выйти из своего убежища; но, пройдя несколько шагов по полю, она вновь остановилась, испуганная мрачным, зловещим пейзажем, и задумалась о том, что она затеяла. Опустив капюшон своего плаща, она оперлась о какое-то деревце и посмотрела на вершину горы — далекую цель ее путешествия. Гора вздымалась над долиной, как громадная пирамида, но сейчас был виден только ее контур. Вершина едва выделялась на фоне более светлых туч, а между ними кое-где проглядывали звезды и, блеснув на миг, снова скрывались в клубах густого тумана, который ветер гнал значительно ниже облаков.
Если она вернется назад. Генри и разносчик, наверное, проведут ночь на этой горе, считая, что здесь они в безопасности; и Френсис устремила пристальный взор на вершину в тщетной надежде, что там мелькнет огонек и поможет ей найти дорогу. Обдуманное и, как ей казалось, непоколебимое решение офицеров вновь захватить беглецов еще звучало у нее и ушах и гнало ее вперед; по уединенность этих мест, поздний час, опасность восхождения на гору и неуверенность, удастся ли ей найти хижину, или, что было бы еще страшнее, не окажется ли она занятой неизвестными и, может быть, опасными постояльцами, — все это побуждало ее вернуться назад.
Темнота сгущалась и с каждой минутой все больше поглощала окружающие предметы, грозные тучи теснились вокруг вершины, и контуры ее все расплывались, пока она совсем не скрылась из глаз; Френсис откинула назад свои густые локоны, чтобы они не мешали ей слышать и видеть, но понемногу гора совсем исчезла во мраке. Вдруг Френсис заметила вдалеке огонек. Он мерцал в той стороне, где, как ей казалось, стояла хижина; свет то вспыхивал, то пропадал — возможно, то было пламя костра. Вскоре и это видение пропало; горизонт прояснился, и из тучи выглянула вечерняя звезда, как будто выдержав тяжелую борьбу, чтобы пробиться к жизни. Девушка все глядела на черный силуэт горы, высившейся слева от сияющей планеты; внезапно длинный луч мягкого света лег на фантастические очертания дубов, карабкавшихся по склонам, медленно скользнул вниз, и плавно взошедший месяц осветил всю темную громаду. Теперь, с помощью благожелательного светила, озарившего долину, наша героиня могла бы пуститься в трудный путь, однако она медлила. Девушка не только увидела впереди цель, к которой стремилась, во и все препятствия, какие ей предстояло преодолеть.
Френсис стояла в сомнении, то поддаваясь робости, свойственной ее полу и возрасту, готовая отказаться от своего замысла, то решая спасти брата, несмотря ни на какие опасности; она с тревогой взглянула на восток, где зловещие тучи грозили снова погрузить всю долину во мрак, и отскочила как ужаленная! Даже от змеи она не отпрянула бы с таким ужасом, как от того предмета, на который она невольно облокотилась: то были два высоких столба с перекладиной, а внизу — грубый помост; это сооружение без слов сказало ей, для чего оно предназначено. Веревка была уже прилажена и висела на железном кольце, качаясь туда-сюда в ночном мраке. Френсис больше не колебалась — она не побежала, а перелетела как птица через лужайку и вскоре была уже у самой подошвы горы, где надеялась отыскать тропинку, ведущую к вершине. Здесь ей пришлось остановиться, чтобы перевести дух. Она воспользовалась этим и осмотрелась вокруг. Подъем был крут, но она отыскала овечью тропу, которая вилась среди скал и деревьев и могла немного облегчить ей путь. Бросив назад испуганный взгляд, мужественная девушка собралась с духом и двинулась вверх. Наша юная героиня черпала силы в своем благородном решении и поднималась по склону упругим, легким шагом. Вскоре она вышла из лесистой полосы на открытый и более пологий откос, где поселенцы вырубили деревья, чтобы расчистить место для пашни. Но то ли война, то ли скудость почвы вынудили их забросить отвоеванное у чащи поле, и теперь оно снова поросло вереском и кустарником, словно плуг никогда не прокладывал здесь глубокие борозды и не вспахивал питавшей растения почвы.
Френсис подбодрили эти следы человеческого труда, и она двинулась по пологому склону с новой надеждой на успех. Теперь тропинка разделилась на множество разбегавшихся во все стороны ответвлений, и Френсис рассудила, что не стоит идти по ним. На первом же повороте она покинула тропинку и стала взбираться прямо вверх, выбирая, как ей казалось, самый короткий путь. Вскоре девушка миновала расчищенное место, но тут дорогу ей преградили густой лес и высокие скалы, громоздившиеся на обрывистых склонах. Френсис заметила тропку, которая вилась по краю лужайки и скрывалась среди высокой травы и росших повсюду кустов, однако ни одна дорожка не шла прямо к вершине горы. Клочья шерсти, висевшие на кустиках вереска, ясно говорили о том, кто проложил эти тропки, и Френсис справедливо предположила, что человек, спускавшийся с горы, должен был тоже знать их, и они значительно облегчали ему путь.
Устав, девушка присела на камень, чтобы отдохнуть и поразмыслить.
Тучи расступились, и месяц мягко освещал всю долину, раскинувшуюся у ее ног.
Прямо под горой тянулись ровные ряды белых палаток пехоты. В окне мисс Пейтон горел огонек, и Френсис ясно представила себе, как тетушка вглядывается в темную гору, а сердце у нее трепещет от тревоги за племянницу.
Фонари поблескивали возле конюшен, где, как она знала, стояли верховые лошади; и при мысли о том, что драгуны уже готовятся к ночному походу, она снова вскочила и бросилась вперед.