Шпион, который явился под Рождество
Шрифт:
Андрей двинулся дальше. В слабом свете отраженных снегом огней виднелась теперь только одна пара свежих следов. Эти шли параллельно более старым, уже почти заметенным, ведущим навстречу Андрею — судя по всему, из дальнего дома, ближе к концу проулка.
«Твои следы, Петр? Вот эти, свежие? Неужели я тебя догнал?
Или ты хочешь завести меня в ловушку?»
Андрей замедлил шаг, вглядываясь в снежную мглу. Щеки онемели от холода, и в голову снова полезли воспоминания о прошлом. В русской армии ему пришлось однажды маршировать целые сутки в
«Да уж, закалили нас на славу, — с горечью подумал Андрей. — Жестче и суровее некуда. Скоро, Петр, сам поймешь, на собственной шкуре».
Оставшаяся цепочка следов сворачивала налево, к вертикальным сучьям койотовой изгороди, и упиралась в калитку. От внимательного взгляда Андрея не ускользнуло, что более старая цепочка тянется как раз оттуда.
«Просто кто-то ходил полюбоваться рождественским убранством, а потом вернулся, — заключил Андрей. Охотничий азарт померк. — Я шел по следам кого-то из местных. Только драгоценное время потерял. Надо было остаться с Михаилом и Яковом прочесывать окрестности Каньон-роуд.
Хотя нет, стоп. Не надо поспешных выводов», — одернул он себя.
Двигаясь вдоль изгороди, он внимательно разглядывал обе пары следов. Старые начинались по левую сторону от дома. Новые вели туда же, исчезая в темном закутке, где, как понял Андрей, скрывалась боковая дверь. Напрягая зрение, он высмотрел слева сарай и гараж. Потом пригляделся к дому. Типичная для Санта-Фе постройка — плоская крыша, скругленные углы, терракотовая штукатурка.
На входной двери венок, и над ним электрическая гирлянда. Слева от входа пробивается сквозь щель в занавесках на небольшом окошке слабый свет — скорее всего, кухня. Справа от двери — большое окно, за ним гостиная, в полумраке, если не считать догорающего огня в камине и лампочек на елке. Еще правее, в следующей комнате, мерцает за шторами голубой экран.
Стараясь ничего не упустить, Андрей перевел взгляд на крышу. В тусклых отблесках гирлянды над дверью видно было, как снег укутывает спутниковую тарелку.
Все эти наблюдения он проводил незаметно. Шагал себе неторопливо, делая вид, что любуется сказочным зимним пейзажем, а тренированный глаз выхватывал нужные подробности. Звук шагов почти заглушался шелестом снега. Через двадцать секунд дом, оставаясь позади, почти совсем скрылся из виду — а значит, и Андрея изнутри увидеть тоже не могли.
Следы кончились, идти по проулку дальше было бессмысленно. Андрея снова охватила досада. Остановившись, он попытался оценить обстановку. Видимо, первоначальная догадка оказалась верной: следы принадлежали одному и тому же человеку.
Но если в дом недавно вернулся кто-то из жильцов, наверное, света бы горело побольше? Или он решил улечься в сочельник пораньше — для американцев ведь это особая ночь, они с ума сходят в ожидании подарков, которые предстоит разворачивать поутру.
Сколько времени, кстати?
Задрав манжет лыжной куртки, Андрей взглянул на циферблат электронных часов. По усвоенной еще в армии привычке он прикрыл дисплей рукой, и только потом нажал на кнопку подсветки. И моментально отпустил, погасив вспыхнувшие красным цифры.
Девять сорок одна, значилось на дисплее.
Если хозяин дома человек пожилой, то он вполне естественно мог уже и на боковую отправиться. Судя по мерцанию телевизора, так, наверное, и есть — небось смотрит какой-нибудь сопливый рождественский фильм типа «Эта замечательная жизнь». Андрея от этого названия всегда передергивало.
Замечательная? Единственный правдоподобный момент в фильме, это когда старик теряет деньги, которые нужно положить в банк, а богатый злодей хочет прибрать банк к рукам, чтобы ввести грабительские проценты и отобрать у людей жилье. Если бы фильм имел хоть что-то общее с реальностью, главный герой — как его? Джеймс Стюарт, короче, — сиганул бы себе с моста и благополучно упокоился на дне полузамерзшей реки.
«И потом, почему он такой тощий? — недоуменно размышлял Андрей. — Морил себя голодом? Только в Америке, где такая прорва еды, можно голодать специально, чтобы похудеть. Ехали бы в Чечню, сражались с боевиками, сидя на половинном пайке. Очень скоро всякую дурь насчет похудения из башки вышибло бы».
Из наушника под плотно натянутой шапкой вдруг загремел голос Пахана.
— Ну что, нашел?
— Нет еще, — как можно тише и незаметнее проговорил Андрей в микрофон.
— Когда клиенты узнают, что оплаченного груза нет…
— Мы ищем изо всех сил.
— Если мне придется вернуть деньги, честное слово, я им помогу тебя отыскать.
— Ты уже говорил. Я помню.
«Я ведь тебя никогда не кидал. Всегда делал, что велено, и даже больше».
— Мне нужно еще немного времени, — произнес он вслух, стараясь не выдать горечи.
— Koshkayob, ты что, не понимаешь, что времени в обрез?
У Андрея свело живот. Оскорбления, да еще с угрозами, приводили его в бешенство — но самое убойное, что Пахан чужаков ставит превыше своего.
— Больше говорить не могу, — Андрей дал отбой скорее от злости, чем по необходимости, и повернул кругом.
Перед ним тянулся заснеженный проулок. Андрей зашагал обратно, понимая, что надо торопиться, найти Михаила с Яковом, с удвоенной силой прочесать кварталы, восполняя потраченное впустую время.
Но какое-то шестое чувство советовало ему поспешать медленнее.
Снова показался тот дом, теперь уже справа. Снова Андрей разглядывал его на ходу, держась в этот раз ближе к забору, чтобы рассмотреть получше в темноте. Мерцающие отсветы от телевизора. Огни на елке. Догорающее пламя в камине. Следы туда и обратно. Калитка.
Калитка.
Что-то с ней не то, чем-то она его цепляет… чем, не поймешь. Он прошел дальше, выходя за пределы поля зрения жильцов. Потом замедлил шаг, развернулся и, пригнувшись, чтобы голова не высовывалась из-за забора, подкрался обратно к калитке.