Шпион судьбу не выбирает
Шрифт:
Американцы обернулись на крик. Заметив, что японец указывает рукой в их сторону, они рассмеялись и стали репликами подзадоривать его.
В следующую секунду неведомая пружина подбросила Курусу вверх и он в мгновение ока очутился у стола американцев. Карпов бросился вдогонку, но было поздно.
Схватив со стола пустую бутылку, «Самурай» обрушил ее на голову одного, отбитое горлышко всадил в шею другому. Обливаясь кровью, жертвы рухнули под стол. Уцелевшие американцы с неожиданной для пьяных резвостью вскочили на ноги, разом обнажив ножи-стилеты.
В тот же миг
Генерал сгреб в охапку стонущего «Самурая» и поволок его к выходу…
Глава восьмая
Психологический этюд
После инцидента с морскими пехотинцами Карпов стал встречаться с «Самураем» на конспиративной квартире — береженого Бог бережет.
Во время первой явки на квартире генерал разыграл психологический этюд, преследовавший две цели.
Во-первых, надо было заставить японца в будущем вести себя благоразумнее — не всякий же раз при его встрече с американцами рядом окажется генерал КГБ!
Во-вторых, надо было создать мощную моральную мотивацию, которая помогла бы держать агента в состоянии перманентной психологической зависимости от своего оператора. Зависимость, подобную той, что возникает между ведущим и ведомым.
…Мозговую атаку Карпов повел с первой минуты встречи.
После взаимных приветствий генерал, выдержав многозначительную паузу, вынул из портфеля и подал «Самураю» пресс-бюллетень госдепа (министерство иностранных дел) США, где в рубрике «Происшествия» была опубликована заметка о трагическом инциденте в баре гостиницы «Интурист». Она заканчивалась словами:
«Начальник управления информации МИД СССР заверил посла Соединенных Штатов в Москве, сэра Мэтлока, что злоумышленник, нанесший тяжелые увечья двум нашим морским пехотинцам, непременно окажется в руках правосудия, так как на его задержание мобилизованы лучшие сыщики московской полиции. Телевидение ежедневно демонстрирует фотографию нападавшего, ее копии розданы мобильным полицейским Москвы. За поимку злодея нашим послом назначено вознаграждение в 10.000 долларов».
Прочитав заметку, Курусу беззаботно рассмеялся:
— Леонтий-сан, вы же свидетель тому, что у меня не было времени подарить свою фотографию американцам… То, что здесь написано, — блеф!
Карпов, блестящий актер по жизни, с напускной озабоченностью сдвинул брови, всем своим видом показывая, что не разделяет оптимизма собеседника.
— Для такого серьезного человека, как вы, Курусу-сан, ваше замечание звучит, по крайней мере, легкомысленно… Милиция опросила весь обслуживающий персонал гостиницы и на основании полученных данных составила ваш композиционный портрет, то есть фоторобот. Вот, полюбуйтесь! — с этими словами генерал подчеркнуто небрежно бросил на стол фотографию.
Улыбка моментально исчезла с лица японца.
— Но это же действительно я, это мой портрет! Абсолютное сходство! Для того, чтобы создать его, милиции, похоже, пришлось опросить десятки людей… Я и представить себе не мог, что меня наблюдало столько людей, пока я шел в бар…
— Да, вынужден констатировать: в вашем случае органы правопорядка оказались на высоте, что поделаешь, закон подлости: бутерброд всегда падает икрой на пол… К тому, что изложено в заметке, могу добавить, что ваше фото вывешено на специальных стендах милиции и роздано всему обслуживающему персоналу всех гостиниц Москвы… Потому-то я и назначил встречу здесь, а не в баре или ресторане, как мы договаривались изначально…
Вас ищут, Курусу-сан, и вам надо проявлять предельную осторожность! Согласитесь, десять тысяч долларов — сумма, которая может впечатлить любого милиционера и швейцара… При встрече они имеют законное право задержать вас! — на едином дыхании продекламировал Карпов, внимательно наблюдая за агентом.
Ларчик открывался просто. Штатный художник оперативно-технического управления карандашом сделал рисунок с фотоснимков, которыми генерала в свое время снабдили сотрудники службы наружного наблюдения, отслеживавшие контакты японца при посещении им валютно-бриллиантовой «биржи» в Столешниковом переулке.
Рисунок сфотографировали, и он превратился в фоторобот. Что касается пресс-бюллетеня, издаваемого госдепом, то он тоже являлся продуктом оперативно-технического управления.
«Самурай» беспокойно заерзал на стуле.
— Что же мне делать, Леонтий-сан? Я же по долгу службы должен посещать публичные места, выставки, презентации… Там ведь всегда дежурят милиционеры… Вы представляете, что будет, если меня арестуют на глазах у посла! Мне же конец!
«Да, дружок, тебе конец… если откажешься дружить со мной!» — усмехнулся про себя Карпов, а вслух добавил:
— Вообще-то, есть один вариант…
Это было произнесено так неопределенно, что Курусу, потеряв над собой контроль, почти закричал:
— Вы уверены, Леонтий-сан, что он есть?! Что я должен для этого сделать?!
«А вот это уже слова не мальчика, но… «Самурая»! — мысленно похвалил японца генерал.
— Сделать сначала должен я! Вы же будете действовать потом…
Не понимая скрытого в подтексте смысла, агент покорно произнес:
— Я готов, Леонтий-сан…
— На все?
— На все!
— Что ж, ловлю вас на слове, Курусу-сан… Значит, так! — приободрился Карпов. — В ближайшие два дня я попросил бы вас не появляться в общественных местах, если это не вызвано крайней служебной необходимостью… По городу постарайтесь передвигаться только в автомашине с дипломатическими номерами. За это время, надеюсь, руководство столичной милиции успеет отдать распоряжение своим сотрудникам о прекращении розыска…
— Два дня? А хватит? Ну, а потом? — в глазах-щелочках мелькнул лучик надежды.