Шпионы и все остальные
Шрифт:
Евсеев молча покачал головой и вышел из кухни.
— Артем! Собирайся, живо!
Мальчишка не услышал его, продолжая фырчать, трясти деда за руки и хватать за нос.
— Темка, тш-ш, погоди-ка… — Петр Данилович освободил руки, пересадил внука на пол, поднялся.
— А что за срочность, если не секрет?
— Домой надо ехать, — буркнул Евсеев.
Он присел на корточки, подтянул Артему шорты, застегнул пуговицу на рубашке.
— Где твой платок?
Артем неуверенно хлопнул себя по
— Вытри нос. И давай собираться, мама ждет.
— А мы только разыгрались как следует, — Петр Данилович потрепал Тёмку по голове. — Жаль… Что-то прояснилось с этим твоим вторым участком?
Евсеев посмотрел на отца. Стиснул зубы, взял сына на руки и понес одеваться.
Мать к этому времени уже собрала Темкин рюкзачок с одеждой и игрушками. Подошел Петр Данилович, глянул вопросительно. Она пожала плечами.
Евсеев натягивал на Артема свитер и шнуровал ему ботинки, родители стояли в прихожей. Было очень тихо. Только приглушенные всхлипывающие звуки… Артем. В конце концов, ребенок перестал сдерживаться и заревел во весь голос.
Евсеев тоже не выдержал, шлепнул по мягкому месту.
После короткой запинки рев усилился.
Шлеп!
На шум из гостиной вышел Брут.
— Тёмочка, милый, надо слушаться папу… — завела мать, сама едва не плача.
— Да погоди ты! — прогремел Петр Данилович.
Он решительно подошел к Евсееву, развернул к себе.
— Так. Теперь объясни, что происходит. Спокойно и без нервов.
Евсеев убрал его руку.
— Уйди, отец. Не мешай.
Лицо Петра Даниловича налилось краской:
— Не уйду. Мы с матерью имеем право знать, в чем дело.
— Так ты из-за Марины?! — вскрикнула Клавдия Ивановна. — Поэтому и спрашивал? Думаешь, мы… Думаешь, я считаю ее…
— Ну, при чем тут Марина, мама?
— А что тогда?
Три поколения Евсеевых столпились у двери: Артем ревел, Клавдия Ивановна по-бабьи охала: «ну что же… ну как же так…» — и хватала за руки мужчин; Петр Данилович и Юрий сверлили друг друга взглядами. Сын — многозначительным, отец — непонимающим.
— Уймись, отец. Отойди. Я серьезно.
— Сначала скажи.
— Ты сам знаешь.
— Что? Что я знаю?!.. Клава, не мешай!
— Юрочка, что мы должны знать?
— Отойдите все!
А вот этого никто не ожидал: семидесятитрехлетний Петр Данилович вдруг схватил сына за шиворот, встряхнул хорошенько.
— А ну, в комнату! Живо!
Пошел на него грудью. Толкнул.
— Петя! — ахнула мать. — Юрочка!
— Иди в комнату, сказал!
Брут от неожиданности тявкнул. Артем перестал плакать и озадаченно уставился на взрослых: что за игра такая, нехорошая?
Юрий отступил назад. Губы дернулись в усмешке: тоже мне, Шварценеггер — «Возвращение героя»…
Но
Он слушал, сидя на краешке дивана, узловатые, еще крепкие руки — на коленях, кончики пальцев тихонько ударяются друг о друга.
Слушал, меряя шагами комнату. Шаги тихие — чтобы не пропустить что-то важное. Шаги тяжелые.
Когда Юрий пересказывал слова Светланы об обнаружении сканера на втором участке, он остановился. Замер.
Потом смотрел в окно, сцепив губы. Там, во дворе, Клавдия Ивановна с Артемом и Брутом («…Темочка, идем погуляем, милый. Папе с дедушкой поговорить надо…»).
Опять шаги, шаги.
— Да ты, сынок, совсем с катушек съехал? Нашел шпиона! — сказал Петр Данилович, когда сын закончил свое повествование. Без азарта сказал, без задора, без обиды. Как смертельно уставший человек, не имеющий сил и желания опровергать облыжное и совершенно глупое обвинение.
— А чего мне еще думать? — так же устало и глухо сказал Юрий. — Нас двое было: ты да я. Мать с Мариной в ванной.
— И Артем в ванной. Чего ж ты его не считаешь?
— При чем тут Артем?
— Потому что надо все варианты просчитывать, если ты уж взялся в семье шпиона искать! И нас с тобой не двое было! А трое!
— Как трое?
— Очень просто! Брут с нами был!
— Ты все шутишь…
— Никаких шуток. В большой игре даже блох считают!
Петр Данилович встал, слегка покряхтывая, сделал знак «пойдем» и направился в коридор. Юрий двинулся следом. Отец завел его в ванную, включил воду. Повернулся, уставился пронзительным взглядом, какого Юра никогда не видел. Так он, наверное, в свое время, смотрел на разоблаченных карателей.
— И не только людей считать надо, не только младенцев и собак, — сказал старый чекист, понизив голос. — Надо о технических средствах помнить!
Юрий хлопнул себя по лбу:
— А ведь действительно! Но откуда у тебя могут быть «жучки»? Ты ведь посторонних в дом не пускаешь!
— Это верно. Только я знаю, что никто меня не вербовал, никому я не сливал информацию, не болтал языком, как помелом. Следовательно, объяснение может быть только одно…
— А ведь действительно!
Юрий испытал прилив облегчения. Даже дышать легче стало.
— Ты меня извини…
Петр Данилович с шумом выдохнул воздух, коротко взмахнул ладонью.
— Всё потом, Юра. Первым делом надо найти этого «жучка»… Так. Мы говорили в гостиной. Значит, там. Принеси из кладовой ящик с инструментами.
— Нам ведь придется всю квартиру вверх дном перевернуть…
— Перевернем, если надо.
Молча взялись за работу. Телефон — до винтика. Сняли панели с телевизора. Развинтили розетки. Плинтус. Разветвительная коробка под потолком. Люстра. Настольная лампа.