Шпора дракона
Шрифт:
Шут улыбнулся.
— Завтра я буду ждать тебя опять, — сказал он.
— Да, хозяин.
— Обмани этого Джиджиони. Я знаю — ты можешь.
— Да, хозяин.
Шут пошел назад к кабриолету. Он обернулся назад, чтобы держать Кэт в поле зрения, опасаясь как бы она не набросилась на него, как только увидит его спину, но та вела себя смирно. Оливия тоже стояла тихо, боясь себя выдать.
Успокоенный молчанием и покорностью Кэт, Шут осмотрелся. Его взгляд упал на портрет Безымянного Барда, который висел над стойлом Оливии.
Колдун зарычал как дикий зверь.
— Огненные копья, — сказал он, махнув рукой в сторону стойла.
Струи пламени вылетели из кончиков его пальцев и охватили портрет. Картина упала на пол и огонь перекинулся на солому. Ромашка в соседнем стойле испуганно заржала.
— Господин Шут, что вы делаете? — в испуге закричала Кэт.
— Что ты волнуешься? Будь он проклят. Будь они все прокляты. Путь их дома сгорят, когда они спят внутри.
— Это место очень полезно для тайных встреч, — крикнула Кэт, бросаясь к огню. Ее кротость теперь исчезла.
— Ну, тогда ты спасешь его, — фыркнул Шут.
Он раскинул руки и выкрикнул несколько слов заклинания. Его голос стал сиплым и тонким. Тело стало уменьшаться, и покрываться перьями. Уже в обличий ворона он что-то прокаркал, а затем через открытое окно вылетел во мрак.
Яростно ругаясь, Кэт схватила ведро из-под овса и, набрав воды в кормушке, вылила ее на огонь. Когда девушка залила последний язычок пламени, то была такой же мокрой, как и солома вокруг нее.
Кэт подняла с земли портрет. Он сильно почернел и поэтому она не смогла выяснить, что же так рассердило Шута. Она поставила обугленную раму к стене и повернулась к следующему стойлу, чтобы успокоить Ромашку. Кобыла приняла ее ласку и не смогла отказаться от полной пригоршни овса из рук волшебницы.
«Глупая лошадь», — подумала Оливия. Как раз в это время Кэт заметила отсутствие ослика.
— Пташка? — прошептала она. — Малышка?
Оливия похолодела.
— Пташка, я знаю, что ты здесь. Выходи, ты, слабоумная ослица.
Оливия затаила дыхание. Кэт засунула руку в сумку с овсом.
— Хочешь угощенья, Пташка?
Оливия чувствовала, как в носу щекочет от запаха дыма.
— Поступай как хочешь, — сказала Кэт в темноту, — Джиджиони может подумать, что это ты устроила весь этот беспорядок, вот о чем я беспокоюсь.
Хлопнув последний раз Ромашку по заду, волшебница вернулась ко входной двери. Она соединила верхнюю и нижнюю половинки, вышла наружу и закрыла за собой дверь.
Оливия оставалась неподвижной, спрятавшись темном сарае, до тех пор, пока не перестала слышать шаги Кэт и еще долго после этого.
Она осторожно зашла в обгоревшее стойло, опасаясь, что Кэт могла оставить непотушенные угольки. Казалось, волшебница сделала все возможное, чтобы сохранить сарай от уничтожения.
«Очень плохо, что она не проявляет соответствующей заботы о Джиджи», — подумала хафлинг.
Но даже если бы Кэт и заботилась о Джиджи, то Оливия не могла себе представить, что волшебница сможет помешать Шуту убить его. Это было выше понимания Оливии, догадаться, почему Кэт из умной и уверенной волшебницы превратилась в покорного и смиренного раба, который безмолвно наблюдает, как некто ломает экипажи и сжигает стойла лошадей. Какого рода силой обладал Шут, что смог запугать ее как маленького ребенка и даже склонить к замужеству?
«Во всяком случае, — поняла Оливия, — мне надо помешать Кэт надуть Джиджи».
Оливия ухмыльнулась.
«У меня столько же шансов сделать это, — подумала хафлинг, — как убедить ее помочь мне уничтожить Шута, чтобы отомстить за Джейд».
«Хотя, она — прекрасная кандидатура, — размышляла Оливия, — Шут доверяет ей настолько, насколько ему позволяет его безумие. Было бы очень оригинально и эффектно, если бы его уничтожил некто с таким же лицом, как у той женщины, которую он убил».
Вот такие мысли посетили Оливию, пока она жевала сено в задымленном сарае.
Джиджи протянул руку и погладил крошечную ручонку своей маленькой кузины.
Ее нежные пальчики раскрылись и коснулись его. Прикосновение было влажным и теплым, как парное молоко.
— Она — само совершенство, Фреффи, — прошептал Джиджи. — прекрасна, как и ее мать.
— Ну, она получила немного красоты и от меня, как ты думаешь? — спросил Фреффорд.
Джиджи посмотрел на своего кузена Фреффорда, на девочку, спящую в колыбели. Затем снова посмотрел на Фреффорда, потом опять на ребенка.
— Если ей повезло, то нет, — сказал он с улыбкой. Фреффорд хихикнул.
— Это так интересно, Фреффи, — сказал Джиджи. — Ты теперь отец, а я — дядя. Погоди. Дядя ли, я не очень то уверен. Ведь только второй кузен…
— Ты можешь быть дядей, Джиджи, если хочешь, — сказал Фреффорд.
— Леди Эмбер Леона Драконршпор, — прошептал он спящему ребенку, — это твой богатый дядя Джоджо. Научись говорить его имя, и он купит тебе всех пони, каких ты захочешь.
Джиджи улыбнулся.
— Я пойду посмотрю, не проснулась ли уже Гейлин, — сказал Фреффорд. — Если тебе здесь нравится — оставайся.
Джиджи кивнул.
— Передай Гейлин привет от меня, — сказал он.
— Хорошо, — прошептал Фреффорд и на цыпочках вышел из детской, где лежала его дочь, чтобы гости могли посмотреть на нее, пока его жена спокойно спала в соседней комнате.
Джиджи остался с ребенком. Он чувствовал себя неловко из-за необходимости произнести поздравления и соболезнования сразу.
«Похороны, — предположил Джиджи, — должно быть, будут отложены из-за плохой погоды».
Мокрый снег покрыл все вокруг коркой льда, и Приморье казался стеклянным.