Шпора дракона
Шрифт:
Пруд стал темным из-за разваливающихся тел. Через некоторое время тела унесло течением, и вода в пруду снова стала чистой.
Джиджи видел, что в воде остались только два монстра, оба слева от него.
Бросившись вправо к берегу, в надежде на то, что лацедоны не последуют за ним, молодой человек заметил, как какая-то темная, неуклюжая тень прыгнула с вершины каскада над его головой в пруд. Джиджи выскочил из воды на скалистый берег, задыхаясь.
В пруду позади него послышался еще один всплеск и раздался все тот же ужасающий рев. Джиджи резко развернулся, чтобы увидеть, что же такое еще присоединилось к лацедонам в воде.
Около берега плавало обезглавленное тело лацедона. Второй лежал на другом берегу, прижатый к земле огромным черными медведем. Монстр пытался еще как-то сопротивляться, пока медведь одним движение лапы не распорол его от глотки до живота.
— Слава Селине, — прошептал Джиджиони.
Когда он это сказал, медведь посмотрел на него. Джиджи похолодел. Он никогда не видел в Кормире такого огромного медведя. Медвежья шкура была вся черная, как ночь, кроме двух серых пятен, одно под брюхом, а другое на лбу.
Медведь, наклонив голову, уставился на дворянина. Из его ноздрей поднимался пар. Затем он отвернулся и удалился в темноту леса.
Джиджи не чуя под собой ног, каким-то чудом преодолел остаток пути до вершины каскада. На вершине холма стоял храм, его окружал луг, залитый лунным светом. Задыхаясь, Джиджи упал на траву возле воды. Его голова пылала, а все его тело тряслось от холода.
За все годы, проведенные в Приморье, на него никогда не нападали живые мертвецы.
«Что делали лацедоны в ручье, посвященном Селине? Знает ли о них мать Аледью? — думал Джиджи. — Возможно, что она стала слишком стара, чтобы защитить холм от злых сил?»
Облака на востоке начали редеть как будто испарялись под лунным светом.
Лунные лучи отражались в Драконоводье, Сером Ручье и в каскаде ступенек Селины.
Они превратили ручей, который извивался по лугу, в серебряную ленту.
Джиджи поднялся на ноги и пошел вдоль ручья к храму. В его сапогах хлюпало. Серебрящаяся вода текла из храма в канал, начинающийся прямо около его ступней. Джиджи поднялся по ступеням и вошел в храм.
Храм Лледью, построенный во имя Селины, на самом деле был не храмом, а открытой часовней. Колонны из белого камня, образующие круг, венчала крыша в виде купола. Стен на было. Лучи восходящей луны проникали между колоннами и отражались в бассейне, находящемся в центре храма.
Около бассейна сидела стройная молодая девушка в одежде служительницы и смотрела в воду. Ее волосы касались воды в бассейне. В свете луны ее волосы казались такого же серебристого цвета, как вода, поэтому казалось, что вода течет из ее волос в бассейн.
Джиджи позвонил в серебряный колокол, висящий на одной из колонн около канала.
Девушка посмотрела на него, в ее взгляде не было удивления. У нее была темная кожа, приятная улыбка и большие круглые глаза. Она была очень Приятной, но казалась слишком молодой для своей профессии. Ей было никак не больше шестнадцати лет.
— Благословенна полная луна, — приветствовала она Джиджи.
— Благословенна полная луна, — сказал он. Я ищу Мать Лледью.
— Ты уверен, что не ищешь свое сокровенное желание? — с улыбкой спросила девушка.
— Что? — в смущении спросил Джиджи.
— Ты только что поднялся по ступенькам Селины в полнолуние, — заметила девушка.
— Да, — согласился Джиджи. — Хотя, все, чего я действительно хочу, это повидать мать Лледью.
— Ее сейчас нет, она на ночном шествии, — сказала девушка. Я здесь присматриваю за храмом, пока она не вернется.
Джиджи расстроенно вздохнул. Ночное шествие было священным ритуалом для служителей Селины. Лледью будет духовно общаться со своей богиней, пока не зайдет луна. Джиджи вдруг вспомнил нападение лацедонов.
— Слушай, я не хочу беспокоить тебя, но сегодня ночью, там в лесах какие-то злые силы. Тебе не следует быть здесь одной, а Лледью не стоит ходить одной там.
Девушка улыбнулась и подошла к нему. Когда она шла, то блестела, как луна, а ее волосы светились как каскад воды.
— Ты можешь поговорить с матушкой Лледью завтра, днем. А сейчас, думаю, мне лучше отослать тебя домой.
— Я не могу оставить тебя здесь одну, — запротестовал дворянин.
— Встань на колени, — приказала она ему, — так я смогу осмотреть рану на твоей голове.
Желая посмотреть, как такая молоденькая девушка сможет излечить его рану, Джиджи повиновался.
Девушка наклонилась над Джиджи и поцеловала его в лоб.
Огонь в его голове вспыхнул в последний раз, а затем совершенно исчез.
Джиджи покачнулся, затем посмотрел вверх.
— Это было чудесно… дворянин оборвал фразу на полуслове. Он с удивлением повертел головой, накапав на калимшанский ковер.
Он стоял на коленях перед камином в своей собственной спальне.
— Я, должно быть, сплю, — сказал Джиджи, — или у меня начались галлюцинации из-за раны на голове.
Дворянин ущипнул и потряс себя, . но он не проснулся и не вернулся на Весенний Холм. Он все еще находился в своей спальне, На постельном белье был фамильный герб: зеленый крылатый дракон на желтом фоне. Над камином был портрет его отца и матери. Синие морские ракушки, который он привез из Вестгейта, были разбросаны на туалетном столике.
— Это, должно быть, моя комната, — сказал он. Сбросив с себя промокшую одежду и все еще продолжая удивляться, он прошептал:
— Сначала, я был там, теперь я здесь. Она поцеловала меня, и я очутился здесь. Я не знал, что служители могут это делать, но если она не служительница, что она делала в храме в одежде служительницы, сказав мне, когда я смогу увидеть мать Лледью? И как они узнала мое имя?
Джиджи залез под одеяло. Он лежал и думал, что может быть ему приснилось все, что было на холме: ступеньки Селины, лацедоны, помеченный медведь и девушка-служительница. Немного согревшись, Джиджи вылез из-под одеяла и наклонился над кучей мокрой одежды.