Шрам

Покуш Николай

– Я навещу тебя завтра, – сказал я, не оборачиваясь.

– Как хочешь, – ответил Джим тихо.

Я вытер ладонями щеки и спешно покинул палату.

Яркий свет больничного коридора ударил мне по глазам, и я зажмурился. Затем отошел в сторону, отворачиваясь от света, и прислонившись спиной к стене, закрыл лицо руками. Во всем теле чувствовалась слабость, и нахлынула невообразимая усталость. Этот недолгий и тяжелый разговор растоптал во мне все остатки надежды на то, что все это еще может кончиться хорошо. Конечно, Пастырь погиб, но я, все равно, не верил во все случившееся до конца. Не мог осознать весь масштаб трагедии. А теперь, после встречи с Джимом, этот масштаб навалился на меня всем своим весом

и растоптал окончательно. Не хотелось больше ни кричать, ни плакать, ни злиться. Вообще ничего не хотелось. Я надеялся увидеть Джима таким, как прежде. Подавленным – да, скорбящим – да, но не сломленным. Я никогда не думал, что этот человек может сломаться. Тот самый бесстрашный Джим, играющий со смертью наперегонки, и всегда ускользающий от нее, смеясь и шутя ей в лицо. Но старушка с косой существует уже слишком давно в нашем мире, слишком давно она знакома с людьми, и знает подход к любой душе, может сломить любую волю. Вечных победителей нет и быть не может. И, если даже Джим был сломлен и подавлен всем случившимся, то, что же мог поделать я? Мне больше не хотелось за что-то бороться, искать возможности помочь. Прошлого не вернуть, а это, как оказалось, единственное, что могло бы быть действительно полезно. Оставалось только ждать. Время умеет залечивать раны. Не все и не всегда, но, может, оно поможет Джиму. Мне хотелось в это верить, но не верилось. Настолько пустым и мертвым был его голос, словно из него выкачали все то жизнелюбие, всю ту беззаботность, которая была присуща ему еще пару дней назад. И эта перемена ударила по мне сильней, чем боль утраты. Конечно, я не винил его за это, ведь, он потерял семью, в довесок он потерял ногу, любой, даже самый боевой дух будет сломлен этим. Но все же... все же…

И я просто отправился домой. Джим хотел в одиночестве скорбеть о случившемся. Я надеялся, что смогу поддержать его, потому что и сам нуждался в поддержке. Мы могли бы вместе справиться с горем, найти в себе силы пережить потерю. Но он выбрал одиночество, значит, и мне придется бороться со своей болью одному.

Часть II: Грешники. Глава 12

На следующий день я заглянул в логово. Там царила гнетущая пустота и тишина. Невыносимо было смотреть на наш центральный зал, где совсем недавно, каких-то пару дней назад, сидели мы вчетвером и обсуждали детали предстоящей операции, не сулящей ничего необычного, но окончившейся страшной трагедией. Там все было так, как мы оставили, база ждала нашего возвращения, но Пастырь больше никогда не войдет в этот зал. Я не смог находиться там более минуты, и быстро прошел в гараж.

Наш грузовик, казалось, остался в том же состоянии, в котором я привез его в город. Однако, мне без труда удалось отыскать ту стальную плитку в полу, которую поднимал Хирург, все болты в ней были закручены наспех. Под плиткой не оказалось ничего необычного, если там и был жучек, Хирург его достал и забрал с собой. Однако, в самом салоне я нашел еще кое-что, чего там не было прежде. Это был маленький прибор, настроенный на поиск сигналов, проще говоря, устройство для обнаружения скрытых систем слежения и жучков. Вот чем воспользовался Хирург, чтобы отыскать тот самый жучок, о котором спрашивал меня днем ранее. Однако, это ничего не объясняло, лишь задавало больше вопросов. Почему Хирург обыскивал машину на предмет жучков? Ведь, не могло это просто так прийти ему в голову? Что-то должно было заставить его это сделать, вот только что? Что такого он знал или узнал, чего не знаю я? Опять же, спросить было не у кого.

Я сидел и размышлял над этим, когда услышал вызов по общей связи. Кто-то находился у нашей двери наверху и, не имея возможности войти внутрь, жал на кнопку вызова.

Я прошел к терминалу, установленному в углу гаража, и принял вызов. На экране появилось изображение с камеры, встроенной в дверь, и к своему немалому удивлению я увидел Стива.

– Клайд, это ты? – он всмотрелся в маленький экран, пытаясь разглядеть в полумраке лицо принявшего вызов.

– Это я, Стив. Что ты тут делаешь?

– Услышал о случившемся. Это ужасно. Хотел поговорить, и только. Узнать, не нужна ли помощь?

На несколько секунд я задумался, хочу ли сейчас разговаривать со Стивом, или стоить спровадить его без лишних разговоров? С одной стороны, он был не с нами, предал команду, ушел, не считая того, что мы с ним и так никогда не ладили. С другой стороны, он был членом этой команды долгое время, поболее моего, и имел все основания прийти сюда. Пастырь, как бы он с ним не распрощался, был ему не безразличен. Так может, стоит удостоить его разговором?

– Клайд, ты там? – позвал Стив.

Похоже, я слишком затянул с раздумьями. Пора было что-то решать.

– Сядь за столик, закажи пива, я сейчас поднимусь.

–- Идет, – изображение Стива пропало.

Некоторое время я постоял в полумраке, размышляя о том, что следует ему говорить, а о чем лучше умолчать. Хирург настаивал, чтобы я не отвечал ни на какие вопросы, и я собирался придерживаться сказанной им версии о двух разрушителях, сколь бы глупой она не была. Стив ни за что не поверит в то, что мы, даже в составе четырех человек, не смогли уйти от двух разрушителей. С другой стороны, почем меня должно заботить то, во что он там поверит? Я быстро сформировал в голове историю, которую собирался рассказать Стиву, и отправился наверх, желая как можно скорее покончить с этим.

– Рад видеть тебя живым, Клайд, – Стив поднялся из-за столика и протянул мне руку. Его лицо выражало искреннюю скорбь и печаль. Настолько искреннюю, что мне отчего-то с трудом в нее верилось. Не таков был Стив, чтобы скорбеть по людям, с которыми расстался в ссоре. А может, просто я был о нем слишком плохого мнения?

Так или иначе, я пожал ему руку и принял соболезнования. Две кружки пива уже стояли на столе, и когда я сел, Стив поднял одну и произнес:

– За Пастыря. Такого охотника мир никогда не видел прежде и никогда не увидит впредь.

Я поднял бокал, поддерживая этот пафосный тост, и мы, не чекаясь, выпили.

– Как Джим? – Стив опустился напротив.

– Держится, – сухо ответил я, совершенно не желая, чтобы он узнал о том, в каком действительно состоянии находится сейчас Джим.

– Он в больнице, да?

– Угу.

– Серьезно ранен?

– Скоро встанет на ноги, – отрезал я.

– Как увидишь его и Хирурга, скажи им, что Серый Койот передает свои соболезнования и скорбит по Пастырю вместе с вами.

– Обязательно передам, – ответил я безучастно, подумав, что глава команды Койотов, пожалуй, последний, от кого Джим ждет сейчас соболезнований.

– Ты, ведь, знаешь, что они были вместе, да? Что Пастырь тоже был койотом до того, как собрал Грешников.

– Слышал, – кивнул я.

– Несмотря на соперничество, они оставались друзьями все эти годы. Я надеюсь, что и мы с вами останемся друзьями, забыв все прошлое. У нас могут быть разногласия, но в темный час, как этот, я и все койоты обязательно придем на помощь. Только попросите.

Я ничего на это не ответил, хоть Стив и ждал какой-то реакции. Было видно, что мое угрюмое, молчаливое состояние заставляет его нервничать и чувствовать себя неуютно. Возможно, он уже даже пожалел о том, что пришел. Меня же радовала мысль, что разбившись о стену безразличия с моей стороны, он может быстро убраться восвояси.

– Что же случилось, Клайд? Как так произошло? – нарушил тишину Стив через пару минут. – Кто на вас напал?

– Разрушители.

– Разрушители? – нахмурился Стив.