Шрам
Шрифт:
– Да. Двое разрушителей. Огромных. Помнишь ту тварь, которую мы поймали прошлой весной?
– Которая чуть не повалила наш грузовик?
– Да.
– Ты тогда неплохо сработал. Если бы не ты, нас бы размазало.
Эта неожиданная похвала от Стива была совсем ни к месту и окончательно расставила для меня все точки. Настоящий Стив, тот Стив, которого я знал, никогда бы не сказал подобного, даже в такой скорбный день. Стив всегда считал меня хуже своего друга Криса, постоянно критиковал мои действия, и даже тогда, в тот день, который я очень хорошо помню, он утверждал, что нас спасла невероятная удача, но никак не мои навыки. А теперь он заговорил о мастерстве. Было слишком подозрительно
– Так вот мы встретили сразу двух разрушителей такого размера.
– Только разрушителей? Никого больше?
– А разве этого мало?
– Но, ведь, ваши сканеры должны были засечь их?
– И они засекли, – кивнул я. – Но мы не стали уезжать. Думали, что периметр их сдержит. Должен был сдержать. Но с ним что-то случилось.
– Что с ним случилось? – Стив ловил каждое мое слово, но словно бы не верил сказанному.
– Я не знаю. Какой-то сбой, возможно. Такой периметр должен был с минуту, если не больше, сдерживать атаку разрушителей. А он упал сразу. Мы не успели подготовить пушку. Один из них пробил нашу обшивку. Пастырь погиб от его когтей.
– Ужасно, – проговорил Стив.
– Согласен.
Стив замолчал, словно о чем-то задумался. Моя история странным образом изменила его. Он нахмурился и словно бы размышлял, что еще у меня спросить. Как будто я завел его в тупик своим рассказом. Я же в свою очередь не собирался дожидаться его дальнейших вопросов.
– Спасибо, что зашел, – соврал я Стиву так же, как он врал мне. – Я передам Джиму и Хирургу твои слова, будь уверен. Но сейчас в логове уйма работы, и мне нужно идти.
– Конечно, – закивал Стив.
Мы поднялись из-за стола практически одновременно.
– Помни, Клайд, если что-то нужно, все что угодно, мы поможем. Я помогу, – он сделал акцент на слове «Я». – Мне никак не удается избавиться от чувства вины с тех пор, как услышал обо всем случившемся.
– Тебе не за что себя винить, Стив.
– Возможно, будь я с вами, это могло бы что-то изменить, спасти жизнь Пастыря.
– А возможно, будь ты с нами, ты был бы мертв, как и он. Мы этого не узнаем, так что не стоит винить себя. Все случилось, как случилось, ты не мог знать.
– Спасибо, Клайд, за добрые слова.
– Удачи, – я протянул ему руку и, когда тот пожал ее, быстро развернулся и направился прочь.
Меня даже начало слегка мутить от зашкаливающего количества лжи и фальши в нашем разговоре, исходящей с обеих сторон. Хотелось спуститься в мед отсек и долго-долго мыть руки, а лучше язык, спиртовыми растворами, чтобы он забыл мерзкий привкус этих приторных слов утешения, которые мне пришлось ему сказать.
«Интересно, а он заметил, что кроме первого глотка, я больше не притронулся к купленному им пиву?» – спросил я себя. – «А если заметил, сказало ли это Стиву что-нибудь о моем отношении к нему? Хотя, пожалуй, он и так все знает».
Я спустился в логово, в котором мне нечего было делать. Мне хотелось, как можно скорее, забыть наш разговор и на что-нибудь отвлечься, потому я занялся изучением повреждений тягача и наметками грядущего ремонта машины. Это успокаивало, как и всегда работа с механизмами позволяла ненадолго забыть о тягостях жизни.
Вечером я вновь навестил Джима. В этот раз в его палате горел свет, и я смог увидеть лицо друга. Оно было точно таким же, как и его голос – усталым и лишенным всяческих эмоций. Он позволил мне посидеть рядом, но попросил ни о чем не спрашивать и ничего не говорить. И я сидел с ним два или три часа в абсолютном молчании, а затем так же молча ушел. Так случилось и на следующий день, и днем позже.
Поговорив с врачами, я узнал, что Хирург заказал ему механический протез с нейронным подключением в каком-то далеком городе на востоке. Вроде как такой протез должен был возвращать человеку все ощущения и действовать, как самая настоящая конечность, нисколько не стесняя движения. Я и не думал прежде, что у Грешников скоплено такое количество денег. Протез этот будут производить на заказ, что займет какое-то время, и когда Джима выпишут, ему придется довольствоваться стандартным, механическим протезом производства Филина, тяжелым и непослушным. Но меня волновало больше не физическое, а душевное состояние друга. Я надеялся, что в какой-то день зайду к нему в палату, и он улыбнется мне в ответ. Пусть не так, как прежде. Пусть устало и измученно, но в этой улыбке я увижу тень грядущего выздоровления. И мы, наконец-то, сможем поговорить с ним. Поговорить о прошлом и о будущем. И в итоге он вернется, возглавит Грешников, и мы продолжим дело его брата. Пусть не сразу, пусть на это уйдут месяцы или даже годы, плевать, главное, чтобы я знал, что это не слепая мечта, а реальность, к которой мы вместе стремимся. Я навещал его постоянно, но перемен не было, и эта моя надежда медленно умирала.
Хирурга я не видел ни разу с того момента, как мы расстались на въезде в Филин. Он не появлялся в логове, ни разу не навестил Джима в больнице и вовсе никак не давал о себе знать. Я остался один, и в одиночестве я приходил в бар «Кожа да кости», садился за наш столик и выпивал кружку пива, а потом уходил. И никто ни разу не составил мне компанию.
Первые дни после трагедии я обшаривал сеть в поисках случаев, похожих на произошедшее той ночью. Я искал объяснение такой неожиданной атаке, но ничего не находил. Легионеры не передвигаются, не живут и не охотятся разными видами. Таких прецедентов в прошлом просто не происходило. Но я не мог поверить в то, что эта была невероятная случайность. Не могло совпасть так, что сотни чудовищ, совершенно разных типов, с совершенно разными повадками и особенностями, в одну и ту же ночь оказались возле нашего лагеря и напали, не обращая внимания друг на друга. Но ни в открытых архивах, ни в сети не было ничего, хоть отдаленно напоминающего наш случай и, в конце концов, я бросил поиски, решив, что когда-нибудь обязательно разберусь в этом, даже если Джим в итоге не оправится, и Грешники прекратят свое существование. Когда-нибудь в будущем, но не сейчас. И без того слишком больно было вспоминать о той кошмарной бойне.
Еще на несколько дней я нашел себе занятие в гараже, починив машину, которую нам вернули в том же состоянии, в котором она находилась, когда мы в спешке прибыли в Филин. На ее починку ушло не так много времени, как хотелось бы, и в итоге я снова не знал, чем себя занять.
Дни тянулись медленно и были наполнены серой безысходностью и полнейшей бессмысленностью. И мне стало казаться, что все вернулось на круги своя, что я снова оказался в том времени, когда еще не повстречал Грешников, когда меня бросила Джулия. Все было абсолютно так же – пусто, уныло и бессмысленно. И главное, не было никакой уверенности в том, что это когда-либо закончится.
Но все изменилось. Перемены пришли неожиданно и быстро. Так же быстро и неожиданно, как случилась трагедия, унесшая жизнь Пастыря. Видимо, все перемены в жизни происходят именно так. Однажды утром, в начале дня, который не должен стать каким-то особенным, в твою дверь позвонят, и кто бы там не оказался, ты не можешь быть уверен, что это не судьба, насытившись пустотой твоей повседневности, заявилась в чужом обличие, дабы увлечь тебя в очередное приключение, которое в сотый раз перевернет твою жизнь с ног на голову.