Шрамы
Шрифт:
— Это варп-маршруты, — восхищенно произнес Хенрикос. — Каналы навигаторов. Должны ими быть — это основная сеть.
Взгляд Есугэя последовал за светящимися вихрями.
— Согласен. И миры. Вот — Терра, а этот — Колхида.
Варп-коммуникации извивались и расходились, как заиленная речная дельта. Некоторые шли прямо, а большинство заканчивались в штормовых колодцах.
— Что это растет над Ультрамаром? — спросил Кса’вен, указав на воистину огромную группу штормов, движущуюся единым фронтом по галактическому юго-востоку.
—
— Если не сейчас, то в скором времени, — согласился Есугэй. — И не только они. Посмотрите на барьеры вокруг Терры и Чондакса.
Когда взгляд провидца бури остановился на системе, куда был направлен Хан, он заметил, насколько сильно рассеялась преграда. Барьеры в том районе варпа выглядели странно, они были почти геометрическими, словно вызванные по какому-то алгоритму, а не из-за волнений эфира. Каким бы не было их происхождение, система Чондакс была полностью изолирована, хотя сейчас вокруг нее открывалось многочисленные проходы.
— Значит, они могут видеть конфигурацию варп-штормов, — отметил Кса’вен. — Полезно.
— Сколько еще таких машин может быть? — спросил Хенрикос. — У «Гесиода» нет ничего подобного. Что еще она может?
Есугэй улыбнулся. Страсть Хенрикоса к механике была его самой притягательной чертой.
— Многое, — ответил он, снова направив разум в устройство. Его мысли устремились ко второй руне, и по галактическому гололиту заструилась вторая сеть схем. Когда Белый Шрам снова открыл глаза, очертания слились в узнаваемые символы.
— Клянусь кузней… — прошептал Кса’вен.
Какой-то миг Есугэй не мог понять, что он имеет в виду, а потом постепенно узнал символы.
— Эмблемы Легионов, — произнес он.
Хенрикос кивнул.
— Боевые группы. Экспедиции. Боевые флоты. Гарнизоны, — он покачал головой. — Они знают слишком много.
Но они не знали всего. Вблизи Терры не было никаких зарегистрированных передвижений, а некоторые Легионы, например Гвардия Ворона и Повелители Ночи, полностью пропали. Тем не менее, масштабы известного врагу пугали. Траектория движения Кровавых Ангелов был отмечен красным, похоже, они направлялись в систему на самом востоке галактики. Ультрадесантники были блокированы у границ своей великой звездной империи, а через варп-шторма прямо на них шли крупные соединения Несущих Слово и Пожирателей Миров.
— Знает ли Жиллиман об этом? — шепотом спросил потрясенный Кса’вен.
Хенрикос мрачно покачал головой.
— Сомневаюсь. Он так же слеп, как были все мы.
Подробности были неполными. Некоторые из символов тускло светились, словно машина работала на основе неполной или ненадежной информации. У дисплея был скорее вид древнего манускрипта, чем инфопланшета — значки были витиеватыми, символы — загадочными. Некоторые были абсолютно непонятными, другие то появлялись, то исчезали.
Тем не менее, данная информация была намного подробнее, чем любой из виденных Есугэем галактических
— Как они это делают? — спросил Кса’вен.
— Ни у одной авгурной станции нет такого радиуса действия, — заметил Хенрикос.
— Согласен, — ответил Есугэй. — Они прослушивают варп. Эти флоты глубоко в эфире, их присутствие известно тем, кто находится здесь.
Есугэй посмотрел на сектор Чондакс. Он был пуст. Вокруг свирепствовали отдельные участки варп-штормов, последние угольки долгого пекла.
— Так не пойдет, — тихо сказал Кса’вен. Он повернулся к Есугэю. — Этого не может быть. Они не могут просто знать подобные вещи. Иначе война уже бы закончилась.
Есугэй кивнул, проследив за тянувшейся от Чондакса траекторией. Ему показалось, что он краем глаза заметил обрывочное эхо чогорийской символики, и сосредоточился на ней.
— Что-то еще нужно, — смущенно произнес он.
Хенрикос фыркнул.
— Молитвы и просьбы?
— Не смейся, — отозвался Есугэй, его взгляд следовал за окольным маршрутом. Назад к Чогорису? Точно нет.
Кса’вен осторожно приблизился к медным сферам.
— Творец погоды, — позвал Саламандр. — Разве разумно оставлять машину включенной?
Есугэй снова услышал шипение и сразу же сконцентрировался. Он стремительно обернулся и увидел, что сферы сильно сверкают темной энергией.
— Возможно, и нет, — ответил он, снова направив разум в сердце машины. — Скоро увидим.
Его разум вернулся внутрь устройства, туда, где светились символические руны в тумане полуреальности. Он приступил к остановке процесса, и первая эмблема погрузилась во тьму.
Шипение усилилось. Есугэй видел то, что походило на пару глаз, появившихся из миазмов. Прежде ему уже встречались подобные глаза, но только в видениях. Сердцебиение участилось.
Провидец бури потянулся ко второй руне, закрывая ее разумом так, словно тушил пламя свечи рукой.
Она не исчезла, продолжая интенсивно пылать, затем медленно повернулась и уставилась на него.
— Отключай, — услышал он издалека голос Кса’вена.
Есугэй еще больше сосредоточился. Руна упрямо оставалась на своем месте. Кольца дыма вокруг нее продолжали уплотняться, образуя очертания в наполовину присутствующем мраке. Из бормотания выделился голос — единственный, звериный и безумный голос кого-то разъяренного и рвущегося сквозь пласты пассивности к своей добыче.
— Отключай! — закричал Кса’вен.
Есугэй не видел, что происходило в помещении. Его разум еще глубже погрузился в варп-интерфейс машины. Из тьмы появилось лицо — вытянутое, с широким лбом и обтянутое кожей цвета крови — квинтэссенция человеческих кошмаров.
Оно встретилось с взглядом Белого Шрама, и в ее глазах отразилась вся боль, вся мука, весь ужас миллиона миров. Есугэй попытался вырваться и не смог. Существо видело его.
Его злобные глаза прищурились. Сверкающая плоть затвердела.