Штамм. Трилогия
Шрифт:
За воротами высился большой дом барачного типа, похожий на уютное здание лечебного назначения. За ним стояло рядами около десятка мобильных домов, точно в ухоженном трейлерном парке.
Они вошли в здание и оказались в просторном общем пространстве, которое напоминало нечто среднее между комнатой ожидания для пассажиров первого класса и холлом студенческого общежития. По телевизору шла одна из первых серий ситкома «Фрейзьер», дорожка с наложенным смехом звучала невероятно фальшиво, словно в насмешку над беззаботными людьми прошлого.
В мягких креслах пастельных цветов сидели с десяток женщин в чистых белых (в отличие от серых одеяний Норы и Салли) комбинезонах. Их животы заметно выпячивались — женщины были во втором или третьем триместре беременности. И еще: им позволили отрастить волосы, которые от гормонов стали густыми и глянцевыми.
И тут Нора увидела фрукт. Одна из женщин ела мягкую, сочную грушу с мякотью в красных прожилках. У Норы потекли слюнки. Единственными свежими — не консервированными — фруктами, которые она видела больше года назад, были полусгнившие яблоки с умирающего дерева в одном из дворов в Гринвич-Виллидже. Она вырезала испорченные места универсальным ножом, и в конечном счете яблоко приобретало такой вид, будто его уже съели.
Выражение лица, видимо, отражало ее желание, потому что беременная женщина, встретившись взглядом с Норой, недовольно отвернулась.
— Что это?
— Родильный барак, — пояснила Салли. — Здесь поправляют здоровье беременные и здесь же рожают. Те трейлеры, что стоят снаружи, — лучшее и самое уединенное жилье во всем лагере.
— Где она взяла, — Нора понизила голос, — фрукт?
— Беременные женщины получают лучшие пайки. И на период беременности и кормления ребенка освобождаются от сдачи крови.
Здоровые дети. Вампирам было необходимо пополнять свой род и запасы крови.
— Вам повезло, вы из тех двадцати процентов населения, у которых кровь третьей группы с положительным резус-фактором.
Нора, конечно, знала, какая у нее группа крови. Обладатели крови третьей группы с положительным резус-фактором становились рабами с привилегиями. Они получали вознаграждение — их помещали в лагерь, часто отбирали кровь и усиленно кормили.
— Как можно рожать детей в нынешнем мире? В этом так называемом лагере? В плену?
Салли то ли смущалась за Нору, то ли стыдилась ее.
— Возможно, вы придете к выводу, что рождение ребенка — одна из немногих вещей, которая придает смысл жизни здесь, миз Родригес. Несколько недель лагерной жизни — и вы, возможно, будете думать иначе. Кто знает? Может быть, вы даже захотите этого.
Салли натянула повыше серый рукав и показала синяки на локтевом сгибе, похожие на жуткие пчелиные укусы, покрывающие ее кожу багровыми и коричневыми пятнами.
— По пинте каждые пять дней.
— Слушайте, я не хотела обидеть вас лично, просто…
— Понимаете, я хочу помочь вам, — сказала Салли. — Вы достаточно молоды. У вас есть возможности. Вы еще можете зачать, родить ребенка. Зажить собственной жизнью в лагере. Некоторым повезло гораздо меньше.
Нора вдруг взглянула на ситуацию глазами Салли. Она понимала, что потеря крови и плохое питание ослабили Салли и всех остальных, лишили их воли к сопротивлению. Она понимала пропасть отчаяния, цикл безнадежности, это ощущение постепенного умирания. Понимала, как перспектива деторождения может стать единственным источником надежды и гордости.
— И кто-нибудь вроде вас, — говорила Салли, — кто находит все это отвратительным, может по достоинству оценить пребывание здесь, в изоляции от тех, других.
Нора захотела убедиться, что правильно поняла Салли.
— В изоляции? В родильном блоке нет вампиров? — Она огляделась и осознала, что так и есть. — Почему?
— Не знаю. Это строгое правило. Им запрещено здесь появляться.
— Правило? — Нора пыталась понять, что за этим кроется. — Так кого от кого изолируют — беременных женщин от вампиров или вампиров от беременных женщин?
— Я уже вам сказала, что не знаю.
Послышался звук, похожий на дверной звонок, и женщины отложили свои фрукты, чтение и поднялись с кресел.
— Это что? — спросила Нора.
Салли тоже немного подтянулась.
— Директор лагеря. Я вам очень рекомендую вести себя наилучшим образом.
Нора же, напротив, оглянулась в поисках двери, убежища, места, где можно скрыться. Но было поздно. Появилась целая толпа администрации лагеря — людей, бюрократов, облаченных в обычные деловые костюмы, а не комбинезоны. Они вошли через центральные ворота и теперь поглядывали на женщин с нескрываемой неприязнью. Норе показалось, что их приход — это своего рода инспекция, хотя и внеплановая.
Следом плелись два громадных вампира с татуировками на шее и руках — напоминание о прошлой жизни, в которой они, как решила Нора, сидели в тюрьме, а теперь на этой кровавой фабрике крови стали охранниками высшего уровня. У обоих были черные зонты, с которых стекала вода, и Норе это показалось странным (вампиры обычно не обращали внимания на дождь), но потом вошел последний, и все стало ясно: судя по всему, это был директор лагеря, одетый в великолепный, без единого пятнышка ослепительно-белый костюм. Только что из стирки — такой чистой одежды Нора не видела вот уже много месяцев. Вампиры с татуировками были личной охраной коменданта лагеря.
Он был стар, носил аккуратные седые усы и заостренную бородку, придававшую ему сходство с постаревшим Сатаной. Нору от вида этой персоны чуть не вырвало. Она увидела медали на белом костюме — любой адмирал позавидовал бы такому иконостасу.
Нора недоуменно смотрела на него. Этот откровенный ошарашенный взгляд тут же привлек его внимание, а она не успела вовремя отвернуться.
На его лице мелькнула тень узнавания, и тошнотное чувство страха распространилось по всему телу Норы, словно внезапный приступ лихорадки.