Штангист: назад в СССР
Шрифт:
– Спасибо, – вдруг сказала бабуля.
– За что?
– Да для меня же дрова колоть – это как пытка настоящая. Наколешься – так не разогнуться. Не ожидала я, Вова, что ты решишь мне помочь. И что… – Она замолчала, отвела взгляд. – Что проявишь характер. Я горжусь тобой.
– Спасибо, ба, – ответил я. – Обещаю, в будущем станешь гордиться еще больше.
Мама вернулась домой. Мы услышали это сразу. Калитка громко лязгнула о железный столб забора.
Она вошла в дом, поставила на полкухоньки полную авоську и свою
– Ну что? Вы уже обедаете? – Сказала мама Вовы.
Невысокая и полненькая, свои темные волосы она стригла в короткое аккуратное каре. Женщина носила красное, ниже колена платье с короткими рукавами, крупными пуговками и карманами на груди, украшенными темно-синей окантовкой.
– А что так скромненько? – Удивилась мама. – Гречка да яйца. Мам, ставь чайник. Я на ранке была. Купила пряников и сушек. Щас с майским медиком чаю попьем.
– Не захочет Вова твои сушки, – пожала плечами бабушка.
– Что за глупости? Он их любит, – ответила женщина, вешая сумку на гвоздик у дверей.
– Уже не любит.
– Как это? – Хмыкнула мама.
– Ма, – вмешался я. – А можно мне папины награды посмотреть?
Глава 4
Улыбчивая поначалу мама мальчика тут же переменилась в лице. Стала хмурой, как грозовая туча.
– Вот что ты там не видел, Володя? Тебе оно надо?
– Надо, – сказал я.
– Зачем?
– Мне интересно, мам. Мой папа занимался тяжелой атлетикой. Я хочу узнать об этом побольше.
Бабушка встревоженно посмотрела сначала на меня, потом на маму. Попыталась перевести разговор:
– А Вова мне готовить сегодня помогал. Еда у нас получилась не хитрая, зато Вова ее своими руками…
– Ты и так достаточно знаешь, – проговорила мама, проигнорировав слова бабушки. – Знаешь, что все эти тяжести до добра не доведут. Папу твоего не довели.
Мама разозлилась. Я буквально видел в ее взгляде, на миг ставшем каким-то отсутствующим, как пробегают в ее голове воспоминания. Воспоминания, которые точно кажутся ей совсем не приятными.
– А что? – Помечавшим тоном начала она, но тут же помягчела голосом. – Ты хочешь заняться каким-нибудь спортом? Вот, шахматы – хороший спорт. Мирный. Там железяки тягать не надо. И здоровье портить тоже не надо. Там мозги работают. Так что давай я с Федор Палычем поговорю, он тебя возьмет в свою секцию шахматистов.
– Не надо, мам, – покачал я головой спокойно. – Не надо мне в шахматисты.
– Ну… Хочешь в легкую атлетику? Футбол? Может быть, плаванье? Вот! Плаванье тоже отличный спорт! – Мама взяла авоську, засуетилась, выкладывая на кухонный стол продукты. – Давай сходим в спортшколу. Я поговорю с тренером и…
– Нет, мам, – снова покачал головой я. – Я хочу как отец. В тяжелую атлетику.
– Уай! – Крикнула бабушка, когда стекляшка молока выпала из маминых пальцев и разбилась в дребезги об пол.
Мама
Я тоже встал. Опустился рядом с ней, чтобы помочь.
– Не надо, – сказала она, – порежешься. Я сама.
Проигнорировав ее слова, я продолжил молча убирать битое стекло. Хотя реакция Вовиной мамы меня и удивила, я не выдал своих чувств. Стало ясно, что тяжелая атлетика ассоциируется в этой семье с каким-то несчастьем…
– Я же сказала! Порежешься! – Крикнула вдруг мама.
Я спокойно поднял на нее взгляд.
– Вова, ты что, забыл, что эти железяки с твоим отцом сделали?! Также хочешь, а? Хочешь, как он кончить?! Если б не поехал бы на те соревнования, если б по дороге не случилась с ним беда он бы…
Мама не закончила, утерла глаза тыльной стороной ладони.
Не скрою, мне бы хотелось прямо сейчас выспросить у женщины, что же конкретно стало с отцом мальчика. Однако я себя удержал. Видя ее состояние, я понимал, что сейчас давить нельзя. Не хотел бередить ее старые раны. Узнаю позже, сам.
– Давай я помогу тебе убраться, – вместо этого сказал я ровным тоном.
Я выбрал из разлитого молока самый большой осколок бутылки. Мама накрыла своей рукой мою маленькую кисть.
– Вова, разве ты не понимаешь? Я хочу тебе только хорошего. Хочешь заниматься спортом? Выбери что угодно другое. Хочешь, футбол. Хочешь, бег. Да хоть прыжки в длину. Любительский спорт всегда только в пользу идет. Но идти в большой…– Недоговорив, тяжело вздохнула. – Я понимаю, что ты любил папу. Что всегда хотел быть таким же сильным, как он. Но…
– На футболе можно сломать ногу, – мягко перебил я маму. – На плаванье захлебнуться. Метая ядро – порвать связки. В спорте есть риск, как и в любом деле. Даже самом любимом. Я запишусь в секцию тяжелой атлетики, мама. Потому что хочу этого. Хочу быть спортсменом. Хочу выбиться в большой спорт.
Мама посмотрела на меня со странной смесью непонимания и… гордости?
– Что с тобой, Вова? – спросила она, заглянув мне в глаза. – Когда ты так этим загорелся? Ведь еще недавно…
– Всегда горел, – сказал я с улыбкой. – Просто не говорил раньше. Ладно. Давай уберем весь этот беспорядок.
Мамины снова глаза заблестели. Она едва слышно всхлипнула. Казалось, Вовина мама хотела сказать мне еще что-то, но не решалась.
Когда в окно веранды застучали, мама вздрогнула.
– Нюра! – Раздался зычный высоковатый голос деда Фомки.
– Оу! – Отозвалась бабушка.
Старик появился в дверях кухни.
– Здрасте! Вся семья в сборе, а? – Дед Фомка показал в улыбке щербатый рот. – Че вы тут, молоко разлили? Ну ниче. Пускай это у вас на счастье будет.
– А что ты вернулся, деда? – Спросил я, подняв взгляд от склянок.