Штирлиц без грима. Семнадцать мгновений вранья
Шрифт:
После создания гестапо отдел, в котором работал Вилли Леман, вошел в эту новую структуру. А через год его самого приняли в СС, присвоив звание гауптштурмфюрера и повысив в должности до криминалькомиссара. О доверии, которым «Брайтенбах» пользовался у нацистов, говорит тот факт, что Герман Геринг включил его в свою свиту во время «Ночи длинных ножей» 30 июня 1934 года, когда по приказу Адольфа Гитлера было ликвидировано руководство штурмовых отрядов (СА) во главе с Ремом. А в канун 1936 года советский агент в числе четырех сотрудников гестапо был награжден портретом фюрера с его автографом.
В 1934 году оператором «Брайтенбаха» стал прибывший в Германию разведчик-«нелегал» Василий Зарубин («Бетти»), Следуя указаниям Центра, он ориентировал агента прежде всего на работу по освещению деятельности СД, гестапо и Абвера. И уже через некоторое время в Москву был направлен годовой отчет гестапо!
Агент не ограничивался отчетами о работе родной организации. Так же успешно он трудился в сфере научно-технической разведки. Сейчас сложно сказать, что было более важным для Москвы в то время — информация о деятельности политической полиции или научно-технические достижения в военной сфере. Ведь от него поступала важная информация о техническом оснащении и вооружении Вермахта. Так, от него были получены описания новых типов артиллерийских орудий, в том числе дальнобойных, минометов, бронетехники, бронебойных пуль, специальных гранат и твердотопливных ракет для газовых атак.
В 1936 году он сообщил о создании фирмой «Хейнкель» нового цельнометаллического бомбардировщика, о новом цельнометаллическом истребителе, специальной броне для самолетов, огнеметном танке, строительстве на 18 судоверфях Германии подводных лодок, предназначенных для операций в Северном и Балтийском морях. Не менее важной была переданная Леманом информация о том, что под личным контролем Германа Геринга на заводах фирмы «Браваг» в Силезии в обстановке строжайшей секретности проводятся опыты по получению бензина из бурого угля.
Также он сообщил о работах немецких химиков в области создания заменителей нефти и горюче-смазочных материалов, которых остро не хватало Вермахту; о создании засекреченного завода по производству боевых отравляющих веществ, что подтверждало самые худшие опасения: Адольф Гитлер готовился повести и химическую войну.
«Брайтенбах» передал копию разработанной командованием Вермахта секретнейшей инструкции, в которой перечислялись 14 новейших видов немецкого вооружения, находящегося в стадии изготовления или проектирования. Информацию о них предписывалось «во всех случаях хранить в строжайшей тайне». Наконец, от Вилли Лемана поступил экземпляр доклада 1937 года с грифом «Особой важности, только для высшего руководства», озаглавленного «Об организации национальной обороны Германии». [73]
73
Пронин А Штирлица провалила Москва. Часть 2 // http:// www.zamri.narod.ru/sekret2.htm.; Чертопруд С. В. Научно-техническая разведка от Ленина до Горбачева. — М., 2002. С. 38.
Огромное значение имели поступившие от него в конце 1935 года сведения о начале работ по созданию ракет на жидком топливе под руководством Вернера фон Брауна. В докладе объемом в шесть страниц советский агент, в частности, писал:
«В лесу, в отдаленном месте стрельбища, устроены постоянные стенды для испытания ракет, действующих при помощи жидкости. От этих новшеств имеется немало жертв. На днях погибли трое».
Доклад Вилли Лемана в декабре 1935 года был направлен Иосифу Сталину и наркому Ворошилову, а в январе 1936 года — начальнику вооружения РККА Михаилу Тухачевскому. Начальник Разведупра РККА Семен Урицкий, которого также ознакомили с докладом, возвратив его, приложил к нему вопросник В первом пункте вопросника говорилось:
«Ракеты и реактивные снаряды:
а) Где работает инженер Браун? Над чем он работает? Нет ли возможностей проникнуть к нему влабораторию?
б) Нет ли возможностей связаться с другими работниками в этой области?» [74]
Все эти вопросы были переданы Вилли Леману, и уже в мае 1936 года он сообщил дислокацию пяти секретных полигонов для испытания нового вида оружия, в том числе особо охраняемого лагеря Дебериц около Берлина.
74
Очерки истории российской внешней разведки: В 6 т. — Т. 3.:1933–1941 годы. — М., 1997. С. 344.
Летом 1936 года Вилли Леман внезапно оказался на грани провала. На него поступил в гестапо донос. В письме утверждалось, что на рубеже двадцатых-тридцатых годов он придерживался антифашистских убеждений, имел личные отношения с председателем совета рабочих и солдатских депутатов Отто Штробелем.
Автором доноса, скорее всего, был сам Отто Штробель, бежавший из стана левых, вступивший в нацистскую партию и ставший правой рукой Геббельса в ведомстве имперской пропаганды.
Вилли Леман вовремя позаботился о том, чтобы этот факт его биографии не стал известен руководству полиции или кадровым органам и уж конечно не нашел отражения в его личном деле. Тем не менее в гестапо провели служебное расследование.
Когда Генрих Мюллер ознакомился с его результатами, он принял решение прекратить дело в отношении своего сотрудника «за недоказанностью вины», хотя решающую роль сыграли, думается, репутация опытнейшего профессионала и добрые отношения с начальством. [75]
75
Пронин А. Штирлица провалила Москва. Часть 3 // http:// www.zamri.narod.ru/sekret3.htm
На этом злоключения агента не закончились. Некая Дильтей написала донос в гестапо, сообщив, что советская разведка имеет в политической полиции своего агента по фамилии Леман. За Вилли Леманом было установлено наблюдение, но вскоре выяснилось, что женщина оговорила своего бывшего любовника, тоже Лемана, который также работал в гестапо.
Тогда агенту удалось избежать застенок гестапо. Во многом благодаря высокопрофессиональной работе сотрудников советской резидентуры в Берлине: им удалось скрыть от немецкой контрразведки свои контакты с Вилли Леманом.
В марте 1937 года Зарубин вернулся в СССР и контакты с Вилли Леманом стала поддерживать Мария Вильковыская («Маруся»), жена сотрудника легальной резидентуры в Берлине Александра Короткова. Связь осуществлялась через хозяйку конспиративной квартиры «Клеменс». Она была американкой, практически не владела немецким языком и поэтому использовалась только в качестве «почтового ящика».
Советский агент оставлял у нее материалы в запечатанном пакете, который потом забирала Вильковыская. Так продолжалось до октября 1937 года, когда «Марусю» вместе с мужем отозвали в Москву. Ее сменил прибывший из Парижа Александр Агаянц («Рубен»), Фактически он был единственным оперативным работником берлинской легальной резидентуры. При этом немецким языком «Рубен» владел очень плохо. В дополнение всех несчастий в ноябре 1938 года он умер на операционном столе в одной из больниц медицинского центра «Шарите» в Берлине. Это уважаемое учреждение объединяло несколько поликлиник, больниц и научных центров. Именно в одной из таких берлинских клиник рожала радистка Кэт в фильме «Семнадцать мгновений весны».