Штопор
Шрифт:
И все-таки группа противовоздушной обороны, имевшая два крупнокалиберных пулемета, ударила по закружившим над ними «Ми-24». В ответ сверкнули молниями реактивные снаряды. Пока вертолеты прикрытия прижимали огнем моджахеддинов к земле, «Ми-8» совершили посадку, и десантники отрезали путь отступления к горам.
Абдулахаб, побывавший уже не в одном бою и умевший здраво оценить ситуацию, сразу понял, что на этот раз живым вырваться из кольца удастся немногим.
Башир знаком подозвал к себе Абдулахаба. Сказал не властно, как приказывал раньше, а скорее попросил:
— Будь рядом. Уходить
Но не успела команда облететь рассыпавшийся почти на голом месте отряд — и валунов здесь было мало, и кювет у дороги довольно мелок, — как стрельба со стороны кишлака и со стороны гор, где замкнулось кольцо, затихла. Над головами моджахеддинов прокатился громовой голос.
— Моджахеддины, бирардары! [10] Слушайте и не стреляйте, пока не обдумаете свое решение. Мы даем вам на это полчаса. Вы окружены, и сами видите, положение ваше безнадежно. Предлагаем не проливать напрасно кровь, сдаться. Можете выделить для переговоров парламентера. Стариков, детей и женщин, если такие имеются, просим покинуть поле боя. Выход — по дороге к кишлаку…
10
Моджахеддины— воины, бирардары— братья.
Башир выругался:
— Кафиры, гяуры! [11] Пусть шакалы терзают ваши трупы! — Кивнул в сторону, где укрылась в кювете Земфира. — Пусть уходит женщина. Остальным — готовиться к прорыву.
У Земфиры на глазах выступили слезы:
— А ты?
— Будешь ждать меня в Файзабаде.
— Вы сдадитесь?
— Иди, — подтолкнул он жену.
Когда вернулся к Баширу, тот еще раз повторил:
— Будь рядом. Если ранят — вынеси. Если убьют, снимешь этот пояс и отдашь Гулям. Понял?
11
Кафиры, гяуры— неверные.
Абдулахаб кивнул. Гулям — старшая жена Башира, она знает, как распорядиться состоянием мужа: что в поясе драгоценности — Абдулахаб не сомневался.
— Казну сдашь Масуду.
Абдулахаб знал и этого главаря, действовавшего со своим отрядом восточнее Файзабада, а иногда и объединявшегося с Баширом. Но это было редко: каждый имел свое задание, получаемое от главы «Фронта национального освобождения Афганистана» Себгатуллы Моджаддеди из Пакистана.
— Не надо, саиб, [12] вместе уйдем.
12
Саиб— господин.
Башир не ответил, глубоко вздохнул.
Стрельба прекратилась, даже одиночных выстрелов не слышалось; лишь вертолеты, кружившие над залегшими моджахеддинами, нарушали тишину прекрасного весеннего утра: Абдулахаб, как никогда ранее,
— Кто это? — толкнул локтем Башир Абдулахаба, взглядом указав на шагавшего за Земфирой старика Расула, примкнувшего к отряду с неделю назад.
— Расул Самад, он из здешних мест, — пояснил Абдулахаб и прижал к плечу автомат, беря старика на мушку.
— Пусть идет, — остановил Башир. — Сам пришел, сам ушел. И толку от него, как от сломанного посоха.
Навстречу Земфире и старику направились двое мужчин с карабинами в форме царандоя. Остановились, о чем-то поговорили и повели их в кишлак.
— Башир! — раздался все тот же зычный голос в усилителе. — Осталось десять минут, а ты не высылаешь парламентера. Мы знаем, сколько у тебя воинов, и не хотим, чтобы их кровь пролилась напрасно. Твои собратья-сардары уже перешли на сторону народной власти, советуем и тебе со своим отрядом последовать их примеру. Народ устал от войны, хочет мира, хлеба. И поля истосковались по вашим рабочим рукам…
— Кафиры! Гяуры! — зарычал Башир и дал длинную очередь из автомата.
В ту же секунду со всех сторон застрочили пулеметы, заухали легкие пушки, гранатометы, и моджахеддины, делая короткие перебежки от камня к камню, устремились в сторону кишлака. Цепочка сарбазов дрогнула, изогнулась и стала рваться, особенно на правом крыле, где оборону держали царандои.
— Туда, — указал на слабое место Башир.
Абдулахаб еле успевал за ним.
Патрулировавшие вертолеты открыли стрельбу, но вскоре вынуждены были прекратить ее — моджахеддины смешались с сарбазами и царандоями, ослабили огонь и десантники — в дыму и пыли легко было поразить своих. Воспользовавшись этим, остаток отряда Башира достиг кишлака в занял наиболее выгодные позиции — дувалы, мазанки, арыки.
— Из кишлака не уходить, жителей не выпускать, пока к нам на помощь не подойдут моджахеддины Масуда, — отдал приказ Башир.
Он шел вдоль дувала, не кланяясь пулям, которые свистели то тут, то там, взбивали фонтанчики глиняной пыли, рикошетили о камни. Остановился около открытой двери мазанки, но внутрь входить не торопился.
— Сколько, думаешь, сможем продержаться здесь? — спросил у Абдулахаба.
Сардар спрашивал у сарбаза… Похоже, на помощь моджахеддинов Масуда он не очень рассчитывал. А может, придумал?..
— Когда должен подойти Масуд? — на вопрос вопросом ответил Абдулахаб.
Башир только сверкнул глазами. Посмотрел на крышу и, опершись ногой о камень, легко взобрался наверх. Абдулахаб последовал за ним. Распластавшись на плоской, чуть покатой поверхности, они подползли к противоположному краю, откуда хорошо просматривались окраины, и увидели, как десантники, сарбазы и царандои обтекают кишлак с востока, с юга и с севера. Свободной оставалась лишь западная часть. Пока…
По тому, как решительно Башир спрыгнул с крыши, Абдулахаб понял, что он принял решение.