Шторм. Отмеченный Судьбой
Шрифт:
– Откуда у тебя фотографии? – вернулся к Кате Александр.
– Их прислали вчера вечером. Лежали в почтовом ящике. Думаю, это Рената. – Соколовская нахмурилась. – Только не понимаю зачем?
Встретившись с её взглядом, Шторм улыбнулся:
– Отвергнутая самка сеет хаос в жизни тех, у кого дела идут лучше неё.
– Прости? – искренне удивилась Катя.
– В день, когда вернулся в Москву, вместо того, чтобы провести ночь с Кругловой, я встретился с тобой. Думаю, её это задело.
– Но… Ты же не знал, что увидишь меня.
– Это детали, – пожал плечами Александр. – А
В глазах Кати мелькнула тревога. Почему именно этот пример?
– Факт. – Александр выдержал паузу. – «Туда ему и дорога, другого не заслужил». Уверен, многие, кто обо мне слышал, так и решили, но никто из них даже не подумал, что я мог вызваться добровольцем.
Прозвучавшие слова повергли в ужас. Доброволец?! Но… Этого не могло быть!
– Конечно, там тоже имелись свои детали, но опять же, о них тоже не должно быть никому интересно.
Он отвернулся к окну, собираясь с мыслями. Наконец подошли к главному.
– Или есть ещё один пример… – Александр посмотрел на Катю. Внутренности стянуло узлом. – Я изнасиловал тебя. – В глазах полыхнуло отчаяние. Челюсти с силой сжались, сведя скулы болью.
– Мы переспали, – поправила его Соколовская, отведя взгляд в сторону. Господи, как было страшно и трудно говорить об этом, учитывая, как двояко вело себя тело и какими непостоянными оказались инстинкты.
– Изнасиловал, и это факт. – Александр не сводил с неё глаз. – Но, хоть убей, я не помню деталей. Ни слов, ни действий, ни сопутствующих обстоятельств – в памяти нет ничего, Кать. – Теперь в его голосе звучал открытый призыв о помощи. – Ничего. Лишь утро и кровь в ванной, когда принимал душ.
За столиком стало тихо. Он понимал: ему легче всего, потому что сознание не воспроизводило произошедшего во всех красках. Оно вообще ничего не помнило. Что испытывала она, можно только догадываться.
«Сначала ты сотворил с ней это, а теперь заставляешь переживать те эмоции снова», – бунтовался разум. Однако жить с мыслью, что является полным ничтожеством – недочеловеком, было страшнее.
Совесть сведёт с ума, а вина в смерти ефрейтора заставит пустить себе пулю в лоб. Кирилл был достоин жизни, но вместо этого отправился «Грузом-200» в Новосибирск.
Александр зажмурился, избавляясь от зашевелившегося внутри сумасшествия. Холод начал расползаться по телу. Сейчас не время: слишком рано, обычно всё начиналось ночью, когда оставался наедине с собой и своими страхами.
– … в порядке?
Голос Кати вытащил из темноты. Выравнивая сбившееся дыхание, Шторм открыл глаза и увидел, что находится в уютном кафе. Дьявол! Сколько прошло времени? Как долго он «медитировал» в застенках собственного Чистилища?
– Всё хорошо? – обеспокоенно спросила Соколовская. – Ты очень бледный.
– Расскажи мне, – проигнорировав её вопрос, Александр вернулся к сути разговора. – Расскажи всё, что знаешь.
Катя нахмурилась. Пальцы крепко сжали лежавшую в
– Мы должны заявить в милицию.
– Какая милиция, Алевтина?! Что ты им предъявишь? Хочешь, чтобы нашу дочь сочли умалишённой?
Спор родителей доносился, как сквозь туман. Глаза болели от слёз. Унижена, раздавлена, растоптана…. Душа, некогда открытая и светлая, раненой птицей билась в полной темноте, не надеясь снова увидеть свет. Как она могла настолько ошибиться в нём?
– Да на неё саму заведут уголовное дело. Сразу как только проведут экспертизу! – на лице отца отразилось отчаяние.
Сильный мужчина, всегда знающий, что делать, метался по кухне как зверь, утопая в собственной беспомощности.
– Я… Я не могу рассказать, – едва слышно прошептала Катя, не отрывая взгляда от стола.
Единственная, кто мог помочь, даже не пыталась пойти навстречу. А чего ты хотел?
– Это тяжело, понимаю, – мягко произнёс Александр, – но…
– Я не могу, Саш! – наконец подняла на него глаза Соколовская. – Не могу.
Она замолчала, а спустя несколько секунд добавила:
– Я ничего не помню.
[1] Выручать попавшего в беду нужно сразу, пока проблема не приобрела необратимый характер (лат.)
Глава 2.14. Нулевой километр
Глава 2.14. Нулевой километр
Фраза, как хлыст, остудила эмоции. Мозг воспринял каждое слово, но почему-то смысл всё ещё оставался неясным. Шторм снова и снова повторял про себя последнюю прозвучавшую реплику, однако она по-прежнему казалась ему бессмысленным набором букв и звуков.
– Как это?
Катя молчала, морщась, словно от боли. Глупо, но добавить было нечего.
– Я помню, как мы приехали в ваш загородный дом. Там была вечеринка по поводу дня рождения Ренаты. Мне не хотелось ехать, мы ведь никогда с ней не были подругами, – тихо начала Соколовская. – Но Стас настоял. Сказал, что тебя отчисляют из университета и что ты пытаешься утопить переживания в спиртном, а на самом деле нуждаешься в поддержке. Он обещал просто проверить, что у тебя всё в порядке, а потом вернуться назад. – Катя выдержала паузу. – Когда мы приехали, там, как всегда, было полно народу. Я осталась ждать на веранде. Пока Стас отсутствовал, ко мне подошла Рената. Я ещё подумала: почему одна, без тебя. Мы поговорили, а потом она напомнила, что у неё день рождения и предложила выпить за её здоровье. Сказала, что Стас читает тебе нотации, и в ближайшее время вы не появитесь. Мы зашли в дом. Рената сразу направилась к компании у камина и, взяв стаканы с полки, наполнила их шампанским.