Штормовое предупреждение
Шрифт:
В слабо освещенном коридоре не разглядеть уверенно, кто это направляется в торец здания, к запертому люку хода в подвал и к зарешеченной пожарной лестнице. Но весьма логично предположить, что именно коридорный Гришка решил наведаться в подвал.
Щёлканье замка, какой-то скрип…
Одеваюсь я по-армейски, «пока горит спичка», наган сую в наплечную кобуру, набрасываю китель и выхожу из номера в коридор, когда вероятный Гришка уже скрылся в тёмном прямоугольнике входа в подвал.
Ожидать пришлось недолго, минуты четыре; и вот из подвала поднимается определённо коридорный Гришка, да ещё с толстой картонной папкой.
Я подождал, пока он прикроет люк, но не закроет на замок, затем приблизился и отменно «барским» тоном бросил:
– Почему туалет закрыт? Распустились…
– Господин… – только и вякнул растерянный Гриша.
А я, не ожидая продолжения, резко спросил, крепко ухватив папку:
– Что это такое? – И, преодолев сопротивление всё ещё растерянного Гришки, выдернул её из рук коридорного. – Что за вольности? А ну, посмотрим.
– Да я, ваше благородие, взял это из подвала, там ещё много бумаги, – сказал коридорный виновато. – Здесь же когда-то целый штаб стоял.
– И зачем тебе это? «Канцелярия генерал-квартир-мейстера»…
– Так жене, покупки заворачивать – она овощами торгует…
– Найдёшь что попроще. Умопомрачение – морковку в штабные документы заворачивать! Всё, свободен.
И слегка подтолкнул коридорного в спину.
Затем прошёл к себе, зажёг свет.
Да, так и есть – объёмистая папка из канцелярии генерал-квартирмейстера П.Х. Попова.
Но не просто объёмистая. В ней ещё что-то твёрдое.
Развязал тесёмки, раскрыл.
Первые страницы – обычная канцелярско-хозяйст-венная чушь. Лет через сто это, быть может, какого-нибудь учёного чудика и заинтересует, на предмет анализа хозяйственной жизни белой армии. Но под первыми страницами оказалась ещё одна папка плотного картона, с набранной типографским уставом надписью: «ШТАБЪ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ ЮГА РОССИИ». И ниже, каллиграфическим почерком: «Доклады оперативного и общеполитического характера». Не меньше полутора сотен страниц машинописи…
Это была настоящая удача; и надо внимательно проверить подвал – проверить, нет ли ещё каких-нибудь важных документов. Не зря же сказал Гришка: «Там ещё много бумаги».
Не теряя времени, я прошёл к гостиничному телефонному коммутатору в комнате за пустой рецепцией и, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить прикорнувшего на диване коменданта, позвонил в отделение и вызвал дежурного оперативника, уполномоченного Мортиросова.
Гагик только и спросил, сколько бойцов с собой брать.
– Захвати пару фонарей. И обеспечь какой-то транспорт… не сильно приметный…
Урок впрок
Через полчаса мы с Гагиком уже спустились в подвал.
Кирпичный пол; на полу разбросано пару десятков листков, на некоторых – следы грязной обуви. В свете мощного ацетиленового фонаря, принесённого Мортиросовым, я бегло их просмотрел – нет, ничего интересного, канцелярская переписка по вещевому и продовольственному снабжению. Неужели папка, отнятая у Гришки-коридорного, – это всё, что осталось от архива?
Ну нет. Надо вспомнить нечаянные уроки жандармского ротмистра Русакова. Внимательно осмотреться. Например, поинтересоваться, почему это несколько кирпичей на полу уложены несколько иначе. Не выступают, но выделяются… Вот что: щели между ними чуть темнее, чем такие же – на других участках пола.
Взяв у Гагика нож, я поддел и приподнял один кирпич.
Следующие семь кирпичей вынимались уже легко, просто руками.
Под ними, слегка присыпанные землёй, лежали канцелярские папки, две стопки. Всего полтора десятка папок.
Я достал верхнюю, отряхнул сухую земляную пыль и продемонстрировал Мортиросову: ШТАБЪ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ ЮГА РОССИИ. А ниже, каллиграфическим почерком: «Учетно-регистрационные карточки офицеров Генерального Штаба, служащих в Красной Армии».
Повторить выражение, слетевшее с уст Гагика Мортиросова, я не берусь.
Когда мы с Мортиросовым выносили папки к центральному входу, появился заспанный комендант.
– Господа, граждане, вы как…. Что происходит?
– Не беспокойтесь, любезнейший. – Понизив голос до интимного шепота, я подошёл к нему поближе и показал надпись на верхней папке из стопки у меня в руках. – Строго между нами: эти штабные документы ни в коем случае не должны попасть в руки – ну, вы понимаете, кого.
– Как, они были здесь? У меня? В «Бристоле»? – только и спросил комендант, стряхивая остатки сна.
– В подвале. Чудо, что до них матросня не добралась.
– Господи, сохрани… – Комендант искренне перекрестился.
– Мы их с сослуживцем перевезём в надёжное место.
– Да-да, конечно, – согласился комендант и придержал подпружиненную дверь, выпуская Мортиросова.
– И переправим куда надо, – сказал я всё так же шёпотом, выходя следом.
Транспорт и впрямь оказался неприметным: ни дать ни взять – обычный городской извозчик. А в слабом предутреннем свете, да ещё и на расстоянии комендант, прилипший носом к стеклу окна, наверняка не опознал чекиста, хотя не раз и не два, как я узнал позже, видел его – во время спецопераций в «Бристоле».
Вернулся в гостиницу я через час, ещё немного поспал и привёл себя в порядок перед назначенной встречей.
Приятное знакомство
Нина Лаврова оказалась интересной молодой шатенкой, одетой не вызывающе, со вкусом и слегка англетизированно. Сидели они с Машей – та ещё и не сняла кружевной передничек горничной, – за столиком у окна, поодаль от буфетной стойки. На их столе – два пустых стакана и пустое же блюдце.
Увидев меня, Маша защебетала: