Штормовой день
Шрифт:
— Отдохнуть приехали?
— Возможно.
— Не в сезон здесь лучше. Нет этой толпы.
— Я ищу, как пройти в Боскарву, — сказала я.
Слова мои застали его врасплох, и маска добродушия моментально слетела с него. Глаза его на румяном лице стали зоркими.
— В Боскарву? В усадьбу старого Бейлиса?
— Да.
В глазах собеседника мелькнула хитринка.
— Элиота разыскиваете?
— Нет.
Он подождал, не скажу ли я чего-нибудь еще. Но когда этого не произошло, попробовал обратить все в шутку.
— Что ж, я
— Спасибо. — Я вежливо улыбнулась. — До свидания.
Я повернулась и начала спускаться вниз, чувствуя за спиной его взгляд. Он опять заговорил, и я оглянулась на него. Он улыбался с дружеским видом.
— А если все-таки соберетесь с покупкой, то советую не мешкать. Дома здесь нарасхват.
— Да, я уверена, что так оно и есть, но дом мне не нужен. Благодарю вас.
Тропинка шла под гору к огромной синей чаше морской воды, и я увидела, что пейзаж вокруг стал теперь по-настоящему деревенским — луга, а на них гернзейские коровы с добрыми мордами. В изножье живых изгородей росли фиалки и первоцветы, а проглянувшее солнце превратило густую траву в изумрудно-зеленый ковер. Я завернула за угол — за поворотом потянулись низкие, сложенные без раствора каменные ограды с белыми воротами. Вниз устремлялась подъездная аллея, а в высоких изгородях я различила эскалонию [9] и вязы, от жестоких ветров принявшие самые причудливые формы.
9
Цветущий кустарник родом из Латинской Америки.
Дома видно не было. Пока я стояла возле открытых ворот, глядя на подъездную аллею, храбрость моя начала исчезать, как исчезает вода из ванны, если выдернуть пробку. Я не представляла себе, что должна сделать и что при этом сказать.
Но, к счастью, неожиданно все решилось само собой. От невидимого дома раздались звуки мотора двигавшейся в мою сторону машины. Машина приближалась. Когда она была совсем близко, я увидела низкий и открытый спортивный автомобиль, не новый, стильный. Я посторонилась, давая ему мелькнуть между воротных столбов и дальше вверх, на холм, туда, откуда спустилась я, но все же мне удалось разглядеть человека за рулем и большого рыжего сеттера на заднем сиденье. Морда сеттера была обалдело-счастливой, как у всякой собаки, которую взяли на прогулку в автомобиле.
Я подумала, что меня не заметили, но ошиблась. Спустя мгновение машина со скрежетом затормозила и из-под колес так и брызнул фонтан мелких камешков. Потом машина дала задний ход, подкатив почти с той же стремительностью к месту, где находилась я. Она встала, мотор заглох, и Элиот Бейлис, опершись рукой на руль, воззрился на меня через пустоту сиденья, предназначенного для пассажира. Он был
— Привет, — сказал он.
— Доброе утро. — Я чувствовала себя глупо в своей старой куртке, с растрепавшимися на ветру и липшими к лицу прядями волос. Я попыталась отвести от лица эти пряди.
— Похоже, вы заблудились.
— Вовсе нет.
Он все разглядывал меня, слегка нахмурясь.
— Я видел вас вчера вечером, да? В «Якоре». С Джоссом.
— Да.
— Вы ищете Джосса? Насколько мне известно, он еще не приезжал. Это в случае, если он решил сегодня приехать.
— Нет. В том смысле, что я ищу не его.
— Тогда кого же вы ищете? — мягко поинтересовался Элиот Бейлис.
— Я… я хотела встретиться со старым мистером Бейлисом.
— Для этого еще слишком рано. До полудня он не выходит.
— Ах, вот как… — Об этом я не подумала. Видимо, на лице моем отразилось разочарование, потому что тем же мягким и дружеским тоном он поспешил прибавить:
— Возможно, я могу помочь. Я Элиот Бейлис.
— Знаю. То есть… Джосс мне сказал это вчера.
Между его бровей пролегла легкая морщинка. Видимо, мое знакомство с Джоссом его озадачивало, что было вполне естественно.
— Зачем вам понадобился мой дед?
Но когда вопрос этот остался без ответа, он, потянувшись через пустое сиденье, открыл мне дверцу и сказал с холодной решимостью:
— Залезайте.
Я влезла в машину, захлопнула за собой дверцу. Я чувствовала на себе его взгляд, от которого не укрылись ни бесформенная куртка, ни залатанные джинсы. Наклонившись вперед, собака сунула нос мне в ухо, нос был холодный. В ответ я, не оборачиваясь, погладила длинную и шелковистую шерсть животного.
— Как его зовут? — спросила я.
— Руфус. Руфус Рыжий. Но вы не ответили на мой вопрос.
Спасло меня внезапное появление еще одной машины, на этот раз — почтового фургона, поводившего алыми боками и весело громыхавшего по дороге в ту же сторону, что и мы. Фургон остановился, и почтальон опустил стекло, чтобы беззлобно сказать Элиоту:
— Как прикажете мне проезжать и провозить почту, если будете останавливаться и загораживать мне дорогу?
— Простите, — нимало не смутившись, ответил Элиот. Он вылез из машины и взял у почтальона ворох писем и газету со словами:
— Я заберу это и тем самым избавлю вас от лишней ездки.
— Вот и ладно, — сказал почтальон. — Всем бы так выполнять за меня мою работу. — И, весело осклабившись и махнув рукой, он поехал дальше, по всей вероятности, на какую-нибудь отдаленную ферму.
Элиот опять сел в машину.
— Ну, — с улыбкой сказал он, — что прикажете мне с вами делать?
Но я едва слышала его слова. На коленях у него валялись письма, а сверху лежал авиаконверт со штампом Ибицы, адресованный мистеру Гренвилу Бейлису. Этот колючий почерк я не спутала бы ни с каким другим.