Штрафники Василия Сталина

Кротков Антон Павлович

На этот вечер Красовская надела белоснежный юбочный костюм, модную шляпку, выписанную через знакомого атташе из Парижа. На её правой ручке висела изящная сумочка в цвет туалета из блестящей кожи. На груди изящная брошь в виде нескольких серебряных лепестков ландыша, окаймлённых ниточками зелёных изумрудиков. Борис знал о странном свойстве глаз бывшей любовницы менять свой цвет в зависимости от освещения, а может и от настроения дамы. Было что-то колдовское во взгляде её нынешних – зелёных «ведьминых» глаз, которые ещё днём – в первые секунды их встречи казались карими. Теперь блеск изумрудов только усиливал впечатление нечестной игры, затеянной их хозяйкой.

– До

сих пор я считал тебя, Зинаида, обыкновенной нормальной дрянью, – жёстко произнёс Нефёдов. Его светло-голубые глаза тоже потемнели, сделавшись цвета предштормового моря. – А у тебя, оказывается, кроме артистического дара ещё и склонность к провокаторству имеется.

– Думай, как хочешь – обиженно надула ярко напомаженные губки актриса. – Только я не вру. Просто уберечь хотела тебя – дурака от напрасных хлопот. Ты своей Олечке теперь не нужен. Она со своим новым хахалем прекрасно проживёт. Кстати, у меня и адресок имеется. Могу снабдить по старой дружбе. Вот, возьми.

Красовская небрежно извлекла из сумочки и протянула Нефёдову какую-то бумажку.

– Он мужчина одинокий, с высоким положением и материальным достатком. С сыном её принял. А ты кто? Пьянь, неудачник. Тоже мне орёл, «герой воздуха»! Попомни моё слово: надоешь ты своему Ваське, выкинет он тебя обратно на помойку, с которой когда-то подобрал. Из авиации тебя тоже скоро наверняка попрут. По здоровью спишут или за поганый характер. Кому станешь нужен? Сдохнешь ведь под забором, как бродячая собака…

Перед глазами Бориса плыл красный туман, как при запредельных лётных перегрузках. Мысли в голове спутались в какую-то мешанину: «Вот так фокстрот! Неужели эта стерва права, и Ольга действительно изменяет мне?! А ведь похоже на правду. Эта, внезапно появившаяся после стольких лет безысходной безработицы вакансия действительно выглядит подозрительно. Неужели „ухажёр“ помог! Нет, не может быть! Бред какой-то!!! Не такой Тэсс человек, чтобы вот так – тайно, фактически исподтишка предать. Она не стала бы скрывать».

Но тут же по-прокурорски беспощадно прозвучал для Бориса голос собственной совести: «А ты её не предал, когда связался с этой киностервой? Как говориться: посеешь ветер, пожнёшь бурю. Ольга действительно, имеет полное право на месть».

Красовская удовлетворённо наблюдала за вихрем эмоций на лице мужчины. В качестве главного доказательства она извлекла из сумочки несколько фотографий и вложила их в руки Борису:

– На, полюбуйся! Чтобы впредь знал, кто тебя действительно любит, а кому ты обязан прорезавшимися на своей дурной башке рогами.

На фотографиях была запечатлена Ольга с каким-то мужчиной солидной комплекции. Они были пойманы фотографом в разных ситуациях: вот парочка, почти по-семейному держась подручку, выходит из известного Борису ресторана. Вот кавалер услужливо открывает перед своей спутницей дверцу шикарного «ЗИМа». На третьей фотографии Тэсс и её спутник заходили в какой-то дом, судя по массивным резным дубовым дверям – в солидный отель или в подъезд привилегированной жилой высотки.

– Они и сейчас наверняка у него дома, – язвительно сообщила Красовская, довольно закуривая. – Лежат себе в постельке нагишом и над тобой дураком посмеиваются. Ты её тут ждёшь, а она плевать на тебя хотела! Мой чекист мне так об этом и сказа…

Борис поднял на осекшуюся на полуслове и мгновенно побледневшую Красовскую прозревшие глаза. Хорошая актриса – на этот раз она немного переиграла порученную ей роль. Увлеклась и потому выдала себя случайной репликой. Не упомяни Зинаида слово «чекист» и до Бориса не скоро бы дошло, в какую скверную

историю его пытаются втравить. Но теперь всё стало ясно, как божий день. После Испании и позже Нефёдову приходилось иметь дело с тайной советской полицией, и он неплохо знал их методы. Лубянские фантазёры любили придумывать разные провокации, чтобы оказавшийся у них под колпаком человек сам наделал глупостей, что называется: «загнал себя за флажки». «Если заговора нет, его можно срежиссировать» – таково было обычное кредо следователей сталинского «ордена меченосцев».

Похоже, те, кто стоял за Красовской, ожидали что лётчик, известный своим взрывным характером, узнав про измену жены, помчится в Москву, и будет пойман во время «покушения» на крупного партийного деятеля. Естественно, потом ни один советский следователь и судья не поверит в то, что поводом для нападения на ответственного советского работника была банальная ревность. Такое преступление могло быть расценено на территории СССР однозначно – только как диверсия против государственного строя.

Мгновенно очнувшийся от наваждения Борис с презрительной улыбкой швырнул фотографии на землю. Ничего более не сказав Красовской, он быстро направился к выходу с танцплощадки.

– Ты ещё пожалеешь об этом, мерзкий ублюдок! – в бессильной ярости взвизгнула за спиной Нефёдова актриса. Не зная, куда выплеснуть накопленный яд, она залепила звонкую пощёчину какому-то упитанному увальню в панаме, удивлённо уставившемуся на бьющуюся в истерике богиню экрана.

– Чего зыришься, толстяк. Пошёл вон!

Бориса не мог больше не о чём думать, кроме как об Ольге и сыне. Как он жалел, что из-за собственной глупости оттолкнул Тэсс от себя. Теперь их разделяли сотни километров, и он не мог защитить любимую женщину от грозящей ей беды. Нефёдов уже не сомневался, что неожиданно поступившее жене профессиональное предложение – обычный крючок с наживкой. Это было обычной тактикой ЧК-НКВД – усыпить бдительность жертвы награждением, долгожданным назначением на вышестоящую должность, выданной путёвкой в хороший санаторий или пришедшим вне очереди ордером на квартиру. Годилось любое «угощение», лишь бы обрадованный человек размяк и потерял бдительность. Именно так был арестован накануне войны знаменитый командующий ВВС Павел Рычагов с женой – генералу с семьёй дали отпуск и арестовали по дороге на курорт.

Внезапным арестом легко ввергнуть человека в психологический шок, чтобы на первом же допросе заставить оклеветать себя и близких людей. Ведь несчастного выхватывают из такой прекрасной жизни в тот момент, когда всё начинает складываться просто прекрасно! И вдруг недавнего баловня судьбы запирают в тюремный бокс, потом ведут на допрос, грубо кричат на него, всячески унижают, бьют.

Скорее всего, чекистам нужна не Ольга, а он. Но взяв Тэсс фактически в заложницы, они смогут добраться и до него. На Нефедова давно было заведено личное дело на Лубянке. Об этом он знал совершенно точно. И, видимо, в связи с какими-то неизвестными Борису обстоятельствами не успевшую запылиться папочку решили извлечь из архива. Конечно, Борис не мог знать наверняка, зачем он снова понадобился костоломам с Лубянки. Возможно, это как-то было связано с Василием Сталиным, в свите которого он теперь состоял. Берии или кому-то иному из серых кардиналов Кремля вполне мог понадобился свой человек, а проще говоря, стукач в окружении командующего ВВС московского округа. Борис знал, что за контроль над сыном вождя постоянно идёт тайная борьба различных группировок в ЦК, ВВС, Генштабе и наверняка в спецслужбах…