Штрафники Василия Сталина
Шрифт:
Как Эсла и ожидал, Нефёдов принял его вызов. Итак, им предстояло сразиться один на один в условленном месте и в условленное время через шесть недель. Правда Эсла заявил, что так как у него травмирована рука, то необходимо уравнять шансы. Поэтому его противник должен взять на поединок на треть меньший боезапас снарядов.
Борис неопределённо хмыкнул.
– Да я знаю, что у вас тоже повреждены ноги, – чернокожий Ас выразительно посмотрел на забинтованные ноги лежащего перед ним русского. – Но мне сказали, что как раз где-то через шесть недель ваши раны заживут. Мне же на восстановление
– А почему вы так уверены, что я прилечу на рандеву? – из озорства осведомился Нефёдов, насмешливо глядя на американца. Конечно, с его стороны было неосторожно затевать подобные шутки. Но не поиздеваться над серьёзностью заокеанского коллеги он не мог. Вся эта ситуация с дуэлью выглядела фарсом.
Впрочем, чернокожий майор тоже обладал хорошим чувством юмора:
– Если вы этого не сделаете, – по-прежнему, без тени улыбки ответил он, – мне придется навестить вас среди ваших русских медведей, и тогда уж мы будем стреляться через носовой платок… И потом, мой ведомый (при этих словах Хан, недавно представившийся Нефёдову гражданским пилотом смутился) заверил меня, что вы человек слова. Ваш друг так же сообщил мне, что вы потомственный дворянин. Признаться, меня удивило, что на стороне большевиков оказывается воюют аристократы. Но теперь я даже рад этому.
Эсла принялся рассуждать о традициях чести, которые ещё свято чтят некоторые «рыцари неба». Судя по всему, оратор намекал на себя…
Хлопнула пробка шампанского в честь заключённого соглашения. Глаза чернокожего Аса сверкали, впервые за весь разговор он улыбался. Хан нагнулся к Борису для того, чтобы чокнуться бокалами, и тихо шепнул ему на ухо по-русски:
– Не верь ему, будь начеку…
Глава 51
На следующее утро рыбаки уложили Нефёдова в баркас, и вышли в море. В условленном месте их встретил катер береговой охраны северокорейских ВМС. Передав спасённого советского лётчика морякам Ким Ир Сена, рыбаки получили за свой подвиг щедрую награду в виде нескольких дюжин картонных коробок со всевозможными ценными припасами.
Итак, неожиданно для себя Борис снова оказался на свободе, правда он опасался резонных подозрений со стороны особиста авиагруппы. Но всё обошлось. Его положили в госпиталь. Теперь все мысли Нефёдова были о предстоящем поединке. Его противник, судя по всему, был очень силён, а времени на подготовку оставалось в обрез. Что такое полтора месяца, если с тебя ещё даже не сняли гипс! Но таковы были условия, на которые он согласился. А значит, надо было попытаться за оставшийся срок обрести хоть какую-то боевую форму.
Поэтому Борис старался использовать каждую минуту, чтобы подготовить себя к поединку. Он поражал соседей по больничной палате и врачей своей неугомонностью. Постоянно придумывал новые виды тренинга, чтобы восстановить силу и мышечную скорость, подхлестнуть процесс заживления ран. От этого зависела его жизнь. Хотя, когда тебе под сорок собственная смерть не кажется крушением Вселенной. Но и погибнуть вот так, – не вызволив сперва жену из тюрьмы и не забрав маленького сына у чужих людей, он не имел права. Так что Борис готов был голым танцевать на глазах у всех, если это поможет делу. Хотя многих его чудачества раздражали.
– Куда вы так торопитесь, голубчик? Мы
73
Врачебно-лётная экспертная комиссия
«Будет мне курорт с пенсией и казённым памятником над могилкой, если я сейчас хотя бы на грамм не доработаю!», – мысленно отвечал всем уговорщикам Нефёдов. Впрочем, ему легко было оставаться неуязвимым для насмешек, пропускать мимо ушей подобные «умные советы». Характер у «Анархиста» с детства был независимый, заводной, спортивный. Достать его так, чтобы он сорвался, послал всех и прекратил идти против течения, было невозможно.
Поэтому каждый день, помимо прописанной ему строго дозированной лечебной физкультуры и физиотерапевтических процедур, Борис буквально истязал себя, наматывая километры на костылях по больничному коридору – туда-сюда, пока медсёстры и нянечки не начинали на него ругаться.
После интенсивной работы с гантелями и резиной Борис уставал так, что мгновенно проваливался в сон. Некоторые товарищи по палате тоже выговаривали Нефёдову, что он мешает им спать. Иногда среди ночи резиновый жгут эспандера срывался с рук, громко хлопая. Да и гантели, ударяясь, друг о дружку, достаточно громко звенели…
Но всё же большинство поправляющихся после ранений ребят «Анархиста» поддерживали и даже откровенно восхищались им. Авторитет его в советских ВВС был чрезвычайно высок. Правда, никто не понимал, чего это знаменитый Ас так истязает себя, если война фактически подходит к концу. Естественно, Борис не мог никому рассказать о предстоящем ему неофициальном поединке.
Набив мускулатуру, Борис приступил к следующему этапу подготовки: теперь по ночам, когда все засыпали, он до звериного рефлекса мысленно отрабатывал координацию движений по пилотированию самолёта в стремительном манёвренном поединке. Представляя все возможные элементы предстоящей схватки, Нефёдов старался закрепить их в мышечной памяти. Ведь в чрезвычайно краткосрочном реактивном воздушном бою многое делается «на автомате». Обдумывать свои решения просто некогда, ведь счёт идёт даже не на секунды, а на их сотые.
Мысленно Борис также рисовал себе картины нужного исхода будущего боя. Словно наяву очень ярко он видел подающий, вражеский самолёт. Он был объят пламенем. Ощущение восторга охватывало Нефёдова. Борис запоминал это чувство, и с каждым днём вызвать его становилось всё проще.
В результате такой работы тело Бориса наполнилось силой и бодрой энергией. В голове укрепилось твёрдоё чувство уверенности, что удастся побить противника. Даже кости уже немолодого мужчины, как показывали рентгеновские снимки, срастались с ошеломляющей врачей скоростью, как у ребёнка…