Штрафники вызывают огонь на себя. Разведка боем
Шрифт:
– Хорошо, когда мы выберемся, я не буду хлопать тебя по плечу, Харрингер… – произнес Отто, осторожно выводя его вместе с Круммом из комнаты в бывшую прихожую.
Позади раздался рокот мотора и лязг гусениц. Похоже, русские пригнали к перекрестку танк, чтобы усилить огневую мощь наступления. Вначале громыхнул выстрел из «сорокапятки». И тут же следом раскатисто выстрелило танковое орудие.
Отто показалось, что стены заходили ходуном. Снаряд, судя по всему, саданул в соседнюю квартиру первого этажа. Из коридора навстречу выбежавшим
Все закашлялись, отплевываясь на ходу.
– Скорее, скорее… надо выбираться на ту сторону… – кричал Крумм. Его буквально выворачивало от кашля. Крумм всегда жаловался на то, что его призвали в армию, совершенно проигнорировав застарелую астму. Наглотавшись пыли, он никак не мог прийти в себя от раздиравшего грудь приступа.
Деваться было некуда. Приходилось тащить раненых на себе, и если Олхаузер еще держался на ногах и помогал Крумму, то тяжеловесный Харрингер целиком полагался на выносливость своих товарищей.
Выбив очередную дверь сапогом, Крумм втащил Харрингера в подсобное помещение. Отто остановился, чтобы пропустить вперед Вейсенбергера и Харрингера, и тут в коридоре оглушительно разорвался треск автоматной очереди.
Вражеский солдат неожиданно выскочил на том конце коридора и тут же открыл огонь. Отто, не церемонясь, успел втолкнуть Вейсенбергера и Харрингера в дверной проем, причем с такой силой, что оба, не удержавшись, повалились на пол. Дикие вопли раненого заглушил грохот ответной очереди, выпущенной Хагеном.
Стены и потолок уплотняли звуки выстрелов, делая их невыносимо густыми для барабанных перепонок. Как будто по ним часто-часто били резиновыми молотками.
Русский успел отпрянуть обратно за поворот коридора. Дожидаясь момента, когда Отто сделает паузу, он тут же высовывался, пуская в Хагена очередную порцию пуль из своего автомата с прикрепленным снизу диском.
Вейсенбергер уже успел вскочить на ноги и теперь пытался в одиночку восстановить вертикальное положение Харрингера. Тот чертыхался и стонал. Отто, шагнув в дверной проем, подтянул его одной рукой. Затем той же рукой он снял с пояса закрепленную там гранату. Выдернув чеку, Отто с силой послал ее по полу коридора в самый конец, к повороту, где прятался русский. Движение кисти во время броска напомнило бросок шара в кегельбане. Только пол коридора не был дорожкой кегельбана, а ребристая «лимонка» не была шаром, направленным на кегли.
Граната, прыгая по замысловатой траектории, покатилась вперед, отскакивая от пола, ударяясь о стены, выписывая причудливые «кренделя». Направление движения сохранялось благодаря силе, с которой Хаген запустил гранату.
– Скорее… – не дожидаясь результата, крикнул он Вейсенбергеру. Они уже подхватили раненого, когда позади раздался оглушительный взрыв. Но Отто и его товарищи уже нагоняли ушедших вперед Крумма и Олхаузера.
XIX
Из
Отто догадался, что они попали в магазин женской одежды. Черт возьми, лучше бы здесь оказался какой-нибудь продуктовый.
Хаген понял и источник света в помещении. Вся фасадная стена была застеклена под витрину. Неяркий дневной свет проникал сюда широким потоком.
Крумм дергал за входную дверь. Она была заперта.
– Стреляй… – крикнул ему Олхаузер, скакнув на здоровой ноге.
– Зачем тратить патроны… – деловито парировал Крумм и, схватив гипсового манекена в виде женского торса, с выпуклыми шарами грудей, обозначенными сосками и крутыми линиями выпуклых бедер, швырнул его в витрину. Стекло тяжело, с грохотом и звоном обрушилось вниз, впуская внутрь морозный воздух.
– Ты как поступаешь с женщиной… Деревенщина… – зло оскалился Олхаузер.
– Да… давненько я не держал в руках голую бабу… – поддакнул Крумм, снова подхватывая Олхаузера за спину.
Они, скрежеща подошвами сапог по разбитым стеклам, подбежали к краю проема и выкарабкались наружу.
Хаген и Вейсенбергер потащили свою поклажу следом к витрине. Мимо, по тротуару и мостовой, в панике бежали старики, женщины с детьми, кто с вещами, кто просто так, без ничего. Тут же, вперемешку с гражданскими, двигались солдаты в армейских шинелях и черных эсэсовских кителях.
– Хаген! Харрингер! Черт возьми, откуда вы взялись? – раздался оклик. Из толпы возник верзила Гейдрих, ротный повар.
– Гейдрих!..
XX
Отто и другие стрелки, увидев его, обрадовались так, будто набрели на ангела-хранителя. Тот без разговоров играючи взвалил стонущего Харрингера на плечо и почти бегом направился вдоль по улице, увлекая за собой остальных стрелков.
– Ну, дела, Гейдрих! – воскликнул Отто. Избавившись от тяжеленного Харрингера, он почувствовал небывало облегчение.
– Каким ветром тебя сюда занесло?… – удивленно спросил Крумм.
Ему теперь помогал Вейсенбергер, поэтому передвигались они значительно быстрее. Хагену было доверено тащить пулемет и автомат Олхаузера.
– Да я уже давно был бы на правом берегу… – добродушно пробасил повар. – Это все Кох, будь он неладен… Где-то на подступах к мосту потерялась его повозка, вот он и отправил меня и еще кучеров искать повозку. А сам, скотина, отправился со всем барахлом через мост.