Штрафной бой отряда имени Сталина
Шрифт:
– А-а-а, герр офицер! – приветливо приподнялся он навстречу Груберу. – Прошу вас, присаживайтесь! Прошу простить мою задумчивость, голова ученого человека не знает ни выходных, ни перерывов. Творческие процессы постоянно отвлекают меня от требований быта…
– Вы вызывали меня, герр профессор, – четко, но крайне вежливо проговорил штурмгауптфюрер, показывая этому ученому, что хотя он и уважает того, но хочет напомнить, что имеет немало других столь же важных дел, сколь и потакание прихотям маститого профессора. За столик он, впрочем, присел.
Профессор Лортц снял ботинки
– Прежде всего хочу уведомить вас о том, что командование сочло силы, охраняющие объект, недостаточными, – сказал профессор, недовольно поморщившись, – в силу специфики нашей деятельности мне удалось убедить их отказаться от полного кольцевания зоны, но к нам пошлют еще один батальон. Как вы понимаете, это связано с недавним инцидентом, о котором мне было доложено…
– Я хотел бы… – штурмгауптфюрер СС начал вставать с места, но профессор заставил его замолчать повелительным взмахом руки.
– Нисколько не сомневаюсь в вашей компетентности, дорогой Иоахим, хотя некоторые и пытались убедить меня в обратном, – ученый успокаивающе улыбнулся.
– Спасибо, герр Лортц, – тепло сказал Грубер, и благодарность его была искренней, но профессор отмахнулся снова, как будто собираясь сказать нечто крайне важное…
– Мне понадобится ваше полное содействие, герр штурмгауптфюрер, – Лортц говорил размеренным четким голосом, глядя прямо в глаза офицеру. – Содействие ваше и всей вашей службы. Мне нужно, чтобы вы отобрали десять человек, специфических… кхм… человек…
Грубер чуть не поперхнулся кофе. Профессор прежде ни разу не обращался к нему по званию, и Иоахим заподозрил, что ученый, сугубо гражданский человек, попросту не знает иерархии СС.
– Какого рода качества людей вам требуются? – осторожно спросил он, макая губы в кофе. – Смелость, выносливость? Что именно?
– Без этих качеств им не обойтись, хотя, насколько я понимаю, таковыми отличаются все ваши подчиненные, – профессор задумчиво потеребил бородку и опустил взгляд. – Герр Грубер, я не только превосходный биолог, но и психолог неплохой. Некоторое время я пристально следил за вами, – Грубер невольно вздрогнул. – Вы, как и я, наблюдатель. И преотменный! Я тщательно следил за тем, как вы отбираете своих бойцов в зависимости от их реакции на Яму.
Он некоторое время наблюдал за Иоахимом, очевидно, наслаждаясь его реакцией и, сделав глоток кофе, продолжил:
– Так вот, мне нравится ваш принцип отбора. Тех, кто вызывается добровольцем на расстрелы, я и хочу забрать к себе. Как вы понимаете, мне нужны люди, лишенные какого-либо сострадания…
Грубер успокоился не сразу, но свежий вечерний воздух, ворвавшийся в легкие, подействовал
– Поймите, Грубер, – говорил Лортц, сверкая глазами, – то, что мы сейчас делаем, крайне важно не только для науки. Наши опыты могут сказаться на всем ходе войны. Здесь мы делаем суперсолдат. Воинов будущего. Настоящих янычар немецкой империи…
Эсэсовцы были нужны профессору, чтобы играть роль учителей для тех, кого Лортц ласково называл «мои маленькие янычары». Зачем ему понадобились именно садисты, Грубер уточнять не стал. Будучи человеком опытным в секретных делах, штурмгауптфюрер СС давно отучился совать нос в дела, которые его не касались. Тем более в такие дела, которых стремился избегать и сам.
*Они яростно спорили друг с другом, ухитряясь сохранять тишину и прислушиваться к происходящему вокруг, заодно держа наготове оружие. Предмет их спора был лишен корысти, а причиной послужило равноправие…
– Короче! – прервал очередную высказанную шепотом тираду Конкина Коловрат. – Тут все ясно. Я идти не могу, все равно не знаю, куда. Остаетесь вы двое. Иван хорошо знает немецкий. Так что, по-моему, спорить нам больше не о чем. Или я не прав?!
Удальцов скрипнул зубами, но с логикой Степана согласился. Действительно, для задуманного ими дерзкого плана нужен был именно такой расклад. Так что он вздохнул, подавляя свое недовольство, и присел к остальным за разложенную на земле карту, чтобы еще раз сверить свой маршрут и проговорить все действия.
Не прошло и часа, как Удальцов, напичканный полученными сведениями, брел по ночному лесу в сторону базы разведгруппы. Ему предстоял долгий переход, и тратить время на отдых не хотелось. Дойдя до возвышенности, Николай обернулся. Вдали, в нескольких уже пройденных им километрах, сияла своим электрическим заревом вражеская зона. Зона невероятного зла. Разведчик заставил себя отвернуться и продолжил свой путь. Даже теперь до него доносились крики и могучий нечеловеческий вой из клеток. Он вспомнил зеленых тварей, и что-то невольно сжалось у него внутри.
Николай до сих пор чувствовал объятия, которыми наспех обменялся со своими товарищами, чувствовал щемящую боль расставания в груди, но понимал, что это необходимо. Задуманное ими предприятие было чрезвычайно дерзким и рискованным, а полученная в случае успеха ценная разведывательная информация обязательно должна была уйти в Центр. Поэтому он шел сейчас по ночному лесу, до боли напрягая глаза, чтобы вызвать ночное зрение и добраться до своих. До рации.
Идея была настолько наглой, что Степан долго не мог поверить своим ушам. Конкин твердо верил в успех. Он еще раз проверил тщательно упакованный сверток с эсэсовской формой и оружием, разделся догола и привязал к голени нож. Пошел к воде, но обернулся и, неловко помявшись, протянул Коловрату руку: