Штрих-код
Шрифт:
Катя ударилась лицом в чью-то грудь и услышала далекое лязганье зубов. По затылку ударило вонью мертвого дыхания, снова сделалось холодно, а потом стужу сменило жаром, и Катя поняла, что стоит, уткнувшись лицом в пиджак Ростислава, и ее трясет от ужаса. Ей казалось, что она никогда в жизни не сможет разжать пальцы и выпустить лацканы.
Потом она поняла, что Ростислав обнимает ее – осторожно, по-дружески.
– Все, Кать, – услышала Катя откуда-то сверху. – Все. Ты прошла.
***
Вода в стакане была ледяной. Зубы Кати клацали
Ни следа ее комнаты в общежитии. Никаких гнилых гончих. В зеркале была только девчонка, которая почти без чувств осела на пол.
– Ну как? – мягко спросил Ростислав. Присев рядом на корточки, он заглянул Кате в лицо, и ей сделалось невыносимо стыдно. Он спас ее, а она ему не поверила. – Полегче?
– Да, – кивнула Катя, протянула ему стакан и снова обернулась к зеркалу. Никого. Не было тех тварей, что за ней гнались. А она была. – Я… я не знаю… то есть, это можно, вот так ходить через зеркало?
Ростислав кивнул, осторожно забрал у Кати опустевший стакан и ответил:
– Можно. Как и много других вещей.
Катя провела ладонями по лицу. Что сейчас делают гнилые гончие? Разносят общежитие? Вспарывают живот вахтеру? Ей захотелось дотронуться до Ростислава – просто для того, чтобы убедиться: он живой, и она жива, и чудовищ здесь нет.
– А где мы? – спросила она. Голос, казалось, навсегда утратил громкость и сделался безжизненным и глухим. Все внутренности будто скрутило в узел; Катя прижала руку к животу, испугавшись, что ее сейчас вырвет.
– Так называемый колледж социальных инноваций, – ответил Ростислав. – Для таких, как мы с тобой – и тюрьма, и родной дом. Ты ведь хочешь учиться, как-то потом устроиться в жизни?
Учиться? Катя как-то забыла, что это можно: учиться, дружить с кем-нибудь, делать обычные дела – бег от гнилых гончих все стер из ее памяти. Вся ее прошлая жизнь стала прошлогодней осенней листвой, которую давным-давно унес ветер и растворил снег.
Принтер выплюнул последний листок и умолк. Ростислав прошел по кабинету, взял стопку распечаток и нахмурился.
– Да, – прошелестела Катя. – Да, хочу…
Ростислав ободряюще улыбнулся и хотел было что-то сказать, но из коридора донесся цокот каблучков, дверь в кабинет открылась, и Катя увидела крупную темноволосую даму с алыми напомаженными губами, в яркой блузке с цветами и в слишком тесной юбке. Дама расплылась в улыбке, но быстрый взгляд, которым она одарила Катю, был оценивающим и холодным.
– О! – воскликнула дама. – Ростислав Сергеевич, ты уже здесь?
– Да, Ирина Леонидовна, – добродушно ответил Ростислав и показал стопку распечаток. – Вот, учебные планы смотрю.
Взгляд Ирины Леонидовны был вроде бы спокойным и заинтересованным, но Кате хотелось опустить голову как можно ниже.
– Рос, там ребята твои что-то успели начудить, – по-свойски сообщила женщина и тотчас же поинтересовалась: – А это кто? Боевое пополнение?
Катя кивнула, постаралась улыбнуться, но поняла, что вместо дружелюбной улыбки у нее получается гримаса. Больше всего ей сейчас хотелось не улыбаться, а лечь, подтянуть колени к животу и заснуть, чтобы проснуться там, где никакой магии нет, и никогда не было.
– Да, пополнение, – ответил Ростислав за нее. – Где мои анархисты?
Ирина Леонидовна осуждающе поджала губы.
– На первом этаже. Ведь только после обеда приехали! Не успел начаться учебный год…
– Хорошо, сейчас спущусь, – сказал Ростислав и, когда женщина вышла в коридор, обернулся к Кате: – Ну что, пойдем? Посмотришь, что тут к чему, освоишься.
Катя кивнула. Ничего другого ей не оставалось.
Коридор, в который они вышли, был самым обычным, почти таким же, как и коридор в университете Кати. Множество дверей, доски с объявлениями, на которые уже успели прикрепить плакаты с расписаниями занятий, запах краски – кто бы мог подумать, что тут обучают магии? Катя была уверена, что в волшебной академии должна быть паутина по всем углам и растрескавшаяся краска на стенах.
Волшебная академия? Неужели она думает об этом всерьез?
На прозрачных дверях кабинетов красовались таблички, и, шагая за Ростиславом, Катя машинально читала: «Кабинет русского языка», «Кабинет алгебры и геометрии», «Кабинет…»
– Направленного магического воздействия? – удивленно спросила она.
– Да, – ответил Ростислав, на ходу обменявшись рукопожатием с молодым кудрявым мужчиной, который тащил под мышкой какие-то рулоны. – Тут практические проходят. Напомни, ты с филфака?
Катя кивнула. Филфак… само слово здесь и сейчас казалось диким и неправильным. Что теперь вообще может быть правильным?
– Да, – прошептала она, изо всех сил стараясь не расплакаться. – На второй курс перешла.
Ростислав посмотрел с искренним сочувствием. Катя снова почувствовала движение – за ними, в конце коридора – и услышала знакомый стук. Она почти успела обернуться и увидеть краем глаза сутулое, серое, с вывернутыми ногами, но тут Ростислав вывел ее на лестницу.
Здесь Катя наконец-то увидела студентов. По ступенькам пробегали две девушки, с заливистым смехом бросая друг в друга фиолетовыми искрящимися стрекозами. На рюкзаке одной из них болтался брелок с парнями из «Сверхъестественного».
Красный бумажный фонарик, который неторопливо поднимался вверх, вдруг рассыпался пригоршней цветов, и девушки расхохотались. Один из лепестков скользнул по голове Ростислава, и девушка с рюкзаком смущенно улыбнулась и бегом рванула по лестнице, едва не сбив паренька в огромных очках. Тот спускался, глядя в раскрытую книгу – над страницами поднимались и таяли огненные буквы, и Катя машинально прочла: «…и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть…»