Штрих-код
Шрифт:
– Да что ж такое… – Вадим хлопнул по рулю, отгоняя наваждение. В голове плескалась боль.
Куда мог деться Богатов, прыгнув вниз головой с восьмого этажа? Куда делся его сын? Чем больше Вадим об этом думал, тем сильнее ему казалось, что между двумя исчезновениями есть какая-то связь – паутинная растрепанная нить, протянутая
Заденешь – будет звон. Заденешь – запутаешься мухой, повиснешь иссохшим комочком.
Съехав на обочину, Вадим вышел, с грохотом захлопнул дверь и присел на капот. Долго пытался закурить, рассердился, не понимая, почему не получается, и только потом увидел, что огонек зажигалки лижет фильтр.
– Чтоб тебя… – взяв новую сигарету и наконец-то сделав несколько резких затяжек, Вадим нервно произнес: – Да что он, в воздухе растворился? Гарри Поттер, что ли?
«Растворился, – рассмеялась идущая по полям осень. – Как твой сын».
Вадим швырнул недокуренную сигарету на обочину, обернулся в сторону леса и окаменел.
Под деревьями, в густой тени стоял Паша.
Вадиму показалось, что под ним задрожала земля. Несколько мгновений он пытался убедить себя в том, что это может быть другой ребенок, что Паша пропал совсем в другом месте – но потом узнал красную футболку с драконом, он сам ее покупал.
Сердце забилось где-то в горле.
– Паша..? – хрипло прошептал Вадим и заорал: – Паша! Пашка!
Он бросился через поле к лесу, пробиваясь через высокую, уже сухую траву и выкрикивая имя сына. Травы загудели, запели соцветия пижмы, загремели коробочки белены – Вадим бежал, отчаянно понимая, что, несмотря на все его усилия, лес так и не становится ближе.
Он вяз в чем-то прозрачном и густом, как муха.
– Пашка! – прокричал Вадим, и мальчик под деревьями исчез. Только что он стоял там и махал Вадиму рукой, и вот уже его нет.
Наваждение растаяло. Вадим подбежал к деревьям: он видел и не видел темную кожу старой коры, ветви, что гладили его по плечам, хватая за рубашку. Паша был здесь только что, был, Вадим чувствовал его теплый детский запах, сладковатый, поднимавшейся от завитков волос на макушке.
– Пашка… – повторил он, поскользнулся на чем-то и упал под дерево.
В ветвях над ним послышался смех. Стукнула деревянная плошка, сухо загремели в ней яблочные косточки, абрикосовая камедь, сухие плоды шиповника. Зашелестели сухие крылышки кленовых семян, рот наполнило горечью.
Не догнать его. Уже не догнать. Вадим знал, что Паша умер – и гнал от себя эту мысль, еще надеялся, еще пытался верить, что однажды придет домой, а сын будет там.
Не будет. Все кончилось.
Вадим подтянул ноги к животу, закусил костяшку большого пальца и разрыдался.
Глава 5
Кабинет Гуревича – просторный, с дорогой светлой мебелью и большим зеркалом во всю стену всегда нравился Ростиславу. Ему было здесь спокойно и уютно с первого дня появления в колледже. Иногда ему казалось, что в зеркале он все еще видит тогдашнего себя – привычно испуганного, больного, серую тень человека, который постоянно сражается с драконом.
«Выпусти его, – однажды сказал Гуревич. – Просто выпусти своего дракона еще раз».
Ростислав тогда долго не решался. Запах горящих человеческих тел по-прежнему кипел у него в носу – и тогда Гуревич вывел его на полигон и просто ударил по лицу.
И дракон раскрыл крылья.
– Как ты вообще додумался до такого? Посвятить эту девочку, привязать к себе так, чтобы Выгоцкий не оторвал… – голос Гуревича прозвучал уже не в голове, а извне; Ростислав встрепенулся, выныривая из прошлого.
Конец ознакомительного фрагмента.