Штрих-кот
Шрифт:
– Хватит, – повторил Марк Михайлович. – Понюхали пороху и достаточно.
– Но… – Паша шмыгнул разбитым носом.
– Никаких «но»! Вы мои ученики, я за вас отвечаю! Перед университетом, родными и, главное, перед собой! Мы сегодня же отправляемся на большую землю.
– А как же киты? Мечты? Морское дно?
– Морского дна на нашу жизнь еще хватит с головой! – ученый почему-то попилил себя ребром ладони по горлу, будто именно там находилась та самая голова. – А всяких странностей и случайностей – уже сейчас достаточно. Наука их не терпит.
– Что за странности? – шепнула Варя Паше.
Тот нисколько не походил на веселого рассеянного парня, который встретил из около
«Бедный, – мысленно пожалела его Ника. – Наверно, долго лепил маску. Склеивал ее. Собирал кусочки радости. Доброту. Смешные привычки. Умение смеяться над собой. И вот так растерял все в одночасье».
Потерявший маску Паша все же ответил на вопрос. Он даже чуть замедлил шаг, чтобы его услышали обе близняшки… и не услышали идущие впереди.
– Мы обедать ходили. Потом услышали сирену – и бегом в лабораторию. А там… разгром. Наверное, гремлины постарались. Без вашего Макса не так показательно и масштабно вышло, но все равно – чувствительно. И главное – все записи пропали и Лизин планшет тоже. И компьютер завис.
– То есть…
– То есть, Марк Михайлович думает, кто-то специально напал на лабораторию. Раньше же ничего не пропадало. ЭмЭм собирается теперь выбивать для нашего университета дополнительную преподавательскую ставку – по защите научных экспериментов от нечисти. Представляете? Ученый. На биофак. Ищет… как там было? Преподавателя защиты от темных искусств?
– Н-нет, – машинально поправила его Варя. – Скорее, по уходу за магическими животными. Но не в этом суть.
Действительно, куда больше интересовало то, что гремлины ничего с лабораторией сделать не могли. И то, что пропали именно научные записи, – остальное разрушение, разумеется, просто для отвода глаз.
– Лизка чуть умом не тронулась, – Паша осторожно пощупал щеку. – Дралась, царапалась. Чуть Гошу не прибила – а тот ведь ни в чем не виноват, он как лучше хотел… И на меня кричала. А я, – Паша перешел на шепот. – Я ведь только вчера набрался смелости, чтобы ее погулять пригласить. Сегодня вечером собирались… Пить кофе. В оранжерее.
Тритоны, устав нападать на Макса и почувствовав, что даже в одиночку он сильнее их троих, переменили тактику. Теперь они держались поодаль, устало шевеля жабрами. Но как только человек пытался хотя бы заглянуть в подкоп, всем скопом кидались на него, начинали дергать, оттаскивать прочь и мутить воду – так, чтобы ничего не было видно. Патовая ситуация.
Максим чувствовал себя одновременно жарко, нелепо и неуверенно – в пылу боя очки свалились с носа и затерялись где-то в недрах скафандра, а линзы он в этот раз позабыл надеть. Противник оказался скользким, вертким, подлым и принципиально неуничтожимым. Попробуйте уничтожить кого-нибудь с помощью швабры в воде.
Чистящее средство уже закончилось, и Макс просто колотил пустой пластмассовой бутылкой по длинным сине-фиолетовым пальцам, когда они цеплялись за дыхательные шланги и кислородные баллоны.
Необходимо было срочно менять диспозицию: отступать, наступать, побеждать… да что угодно! Ужасно осознавать, что город постепенно тонет, а ты ничего не можешь с этим сделать. Уж лучше оказаться внутри. Тогда был шанс встретить противника в своей стихии, а не в море, где каждый второй удар попадал мимо. Теперь Макс, пусть и по-своему, но понимал Яшку и его нелюбовь
А еще командир ощущал себя на чужом месте. Сюда бы Вареников – уж девчонки придумали бы, как справиться с плавучей нечистью. Сюда бы Яшку – тот бы обязательно нашарил в сумке нужный гаджет… У Максима даже зубы заныли от осознания собственной ущербности. И он первый раз серьезно засомневался: неужели работа спецагентом Базы – это то, о чем он действительно мечтал? Куда нацелился еще на третьем курсе, куда просился, проходил отборы, а потом ворочался ночами без сна, волнуясь – примут или нет? Даже если им засчитают эту пробную миссию… Неужели ему всегда придется служить посмешищем, спотыкаясь о гремлинов и слепо уворачиваясь от тритонов, пока остальные члены команды будут делать действительно важные вещи?
Самому себе Максим мог признаться, что больше всего он хотел почувствовать себя именно нужным. Воевать, бегать, стрелять, спасать людей. Приносить настоящую пользу. Действовать.
А вместо этого он только и делал, что все портил, – куда уж тут до Дон-Кихота! Тот хотя бы победил свои мельницы…
Возможно, сейчас наступило то время, когда стоило признать, что выбор был сделан неправильно. Если удастся спастись, то можно записаться в другой отряд и отправиться в одну из горячих точек, которых всегда полным-полно. Там или ты командуешь, или тобой командуют – третьего не дано. Там действуешь, не раздумывая лишний раз – или пан или пропал. Уничтожаешь врагов и прикрываешь друзей. Не притворяешься, изображая из себя того, кем никогда не был и вряд ли когда-нибудь станешь. И главное – там можно оказаться в смертельной опасности, в воде, в огне, в медной трубе, но никогда – в дурацком положении!
Макс, выставив перед собой швабру, отплыл чуть подальше. Тритоны, как и следовало ожидать, не поплыли следом – их задачей была охрана подкопа. Тогда Максим выбросил швабру и побрел обратно, касаясь пальцами купола, чтобы не заблудиться, – очки упали, да еще воду они тут с тритонами взбаламутили.
В шлюзе ждал неприятный сюрприз. Внутренняя камера исправно откачала воду и наполнилась воздухом, однако двери в город не спешили раскрываться.
– Чрезвычайное положение, чрезвычайное положение, – пищала коробочка оповещения из-под потолка, подмигивая оранжевым глазом. – Вход в город ограничен. Предъявите специальный пропуск.
И откуда, скажите на милость, у аквариумиста специальный пропуск?
Макс устало прислонился к стене и подумал, что силы не осталось даже на то, чтобы предаваться самоуничижению. Хотя нельзя было не отметить, что он умудрился найти место еще смешнее, чем совсем недавно. Там хотя бы был враг. А здесь – просто запертые двери. Из разряда нелепых заголовков лент новостей: «Клиент ресторана не смог самостоятельно выйти из туалета, пришлось выламывать дверь».
Выламывать дверь?
Максим прищурился. За преградой лежал гибнущий город, судьба паникующего кота и девочек, которым наверняка требовалась помощь. Можно было представить мечущихся людей на улицах, водовороты на перекрестках. Все бегут, спотыкаются, падают, забираются на подоконники. Цветные дома тонут все глубже. По воде плывут размокшие инструкции по действиям в чрезвычайной ситуации, которые никогда никто не читает. Волны бьются о стены, забираются под порог, в незапертые окна, в форточки. Стихия захлестывает город, прибирает его к прозрачным холодным рукам, просаливает, наполняет запахом водорослей. И вот уже вместе с людьми, которые не находят себе места, в комнатах – еще недавно таких уютных, красивых, а главное, сухих! – появляются рыбы. Они важно шевелят плавниками, пучат равнодушные глаза на теплокровных жителей земли и беззвучно посмеиваются.