Штурм Бахмута. Позывной «Констебль»
Шрифт:
– Здорово! – встретил я их радушно.
Я был искренне рад видеть их обоих. Я понимал, что они не просто бойцы, а личности, способные отвечать за себя и брать инициативу в свои руки. К моему удивлению, в отличие от нас всех «Бас» был опрятно одет и чисто выбрит. «Бас» напоминал джентльмена, общаясь с которым хотелось говорить: «Сэр!». Мы пожали друг другу руки, и я заметил, что он морщится при резких движениях.
– С тобой все нормально? Бледный ты какой-то.
– Контузило маленько вчера. Шли назад, снаряд прилетел. В грудь сильно ударило. Синяк во весь
Он ухмыльнулся и сощурил свои умные глаза.
– Если бы не он, мне бы, наверное, грудь проломало. Не осколками, а вот чисто ударной волной.
– Меня вчера тоже припечатало здорово, – заметил я. – Полночи херово было.
– И меня тошнило. Руки тряслись. Я аж запереживал, что пацаны подумают, что от страха.
– Еле нашел его в этом хаосе, – улыбаясь сказал «Макс».
Мы с весельем стали обсуждать ужас вчерашнего боя, вытесняя свои неприятные переживания: юмор на войне является одной из самых простых и понятных психологических защит, помогающих не сойти с ума в этом аду. Смех над собой и ситуациями, которые еще вчера казались невыносимыми, помогают выразить подавленные эмоции и поменять к случившемуся отношение. Это само по себе являлось целительным.
– Слышу, «Макс» орет, – продолжил «Бас» свой рассказ. – Я автомат нащупал и к нему. Самому херово, а тут нужно этих выносить. Вокруг орут: «триста!», «триста!». Носилки, не носилки… И давай мы таскать этих «трехсотых». «Прокоп» подключился к нам и давай. Пулеметчика этого вытащили. Ни разу, пень, не выстрелил. В живот ему осколок прилетел.
– Чуть не убило по дороге, – напомнил «Макс».
– Ага! Волокем его. И тут снова выстрел из танка! А там такой забор бетонный, метров в пяти от меня был, – просто исчез он, как в сказке. Раз! И нет его! И меня как начало тошнить опять! Заблевал там всю канаву короче!
«Бас» залился смехом.
Я смотрел на них и понимал, что с такими людьми я и хотел тут оказаться: с теми, кто в ужасной ситуации не убежал, а остался и стал помогать другим. С такими как «Бас» и «Макс».
– Ну вот: таскали, таскали. Троих тогда еще вытащили, короче.
– Я ему чая сделал, и тут опять нам орет: «Что сидите? Там БК нужно тащить!». Ну не вопрос. Но сам-то ты чего сидишь? Вот это вопрос! В общем, так тут и оказались опять ночью.
– Под утро только ушли на «Подвал».
– Так вы оба тут были? – искренне удивился я. – Я вас не видел.
– Ну, значит, мы хорошие солдаты, – вновь засмеялся «Бас». – Маскировка – наше все. Я даже видел, как ты бумаги какие-то жег.
Я смутился от того, что он видел меня со стороны в минуту моего прощания с родными. Может, понимая мою неловкость, «Бас» перевел разговор на другую тему.
– Мы до четырех примерно с вами были, пока народ не поднакопился. А после ушли с «Максом».
Моя группа принесла первого раненого, и «Бас» с «Максом» переложили его на свои носилки.
– Ну что? – он посмотрел на «Макса» и еще двух бойцов и обратился к нам: – Погнали?
Они подняли раненого и быстро понесли его на «Подвал». Там уже работало пару медиков, которые оказывали первичную помощь перед
В обед группа Жени стала продвигаться дальше на запад. Между частным сектором Бахмута и селом Клещеевка, которое находилось в пяти километрах от города, шло непрерывное снабжение укропов. По двухполосной асфальтной дороге украинцы непрерывно подвозили боекомплект и продукты и производили ротацию личного состава. Нам нужно было захватить опорные пункты, которые прикрывали эту дорогу, и перерезать путь снабжения. От позиции, захваченной группой «Айболита», на запад шел противотанковый ров, по которому они должны были продвигаться.
– «Констебль», нас тут встретил пулемет и стрелкотня.
Пусть «Сапогом» по ним отработают, – попросил Женя.
Я сидел на двух рациях, постоянно переключаясь с одной на другую: то корректируя наших «тяжей», то общаясь с группами и командиром.
– Прием? Нужно отработать по точке «N, М». Записал?
Там у них пулемет, – скоординировал я командира наших «тяжелых».
– «Сапог» отработал отлично. Есть попадание. Принимал я доклад от Жени и опять переключался на командира «тяжей».
– Теперь из АГСа нужно. Давай подведемся.
Я дал координаты расчету АГС с перелетом в сто метров. После пристрелочного выстрела я стал их корректировать, плавно подводя к окопу украинцев. Корректировка шла по направлению «из тыла – к фронту», чтобы случайно не накрыть своих. «Айболит» и наш оператор БПЛА «Пегас» помогали наводиться, а артиллеристы накрывали украинские позиции.
Я, как и на гражданке, был менеджером, который сращивал потребителя и поставщика услуг.
– Давай. Короткую очередь. Еще тридцать метров ближе. Есть контакт!
Пока АГС били по укрепу, группа подползла ближе к позициям укропов, закидала их гранатами и заскочила в окоп. Противник был выбит и отступил.
– Точка взята. Потерь нет. У ВСУшников три «двести», остальные убежали. Взяли «Браунинг» и других трофеев, – четко, в своей манере, доложил Женя. – Прикинь, заскакиваем в окоп, а там хохол под деревом сидит и ест. Идет бой, а он жрет. За «волыну» схватился. Пришлось ликвидировать.
– Отличная работа! Закрепляйтесь. Отправь трассера с трофеями. Чтобы все образцы западного вооружения в штаб передать.
– Сделаем. И хавки местной тебе передам. Отличные пайки у них!
Этот эпизод с обедающим бойцом ВСУ подсказал мне, что свои «Болесты» есть не только у нас. Это была еще одна хорошая новость за день.
Любой хаос стремится к структуре. Точно так же, как бессмысленность толкает нас искать смыслы. Смерть подчеркивает ценность жизни. А свобода вынуждает делать выбор и нести за него ответственность. Я знал, что в боях за Попасную наш отряд практически весь стерся, но был реанимирован вновь под руководством «Крапивы» – боевого ветерана, который прошел Ливию, Сирию, Африку и Донбасс 2014 года. Командир постоянно напоминал нам: «Ваша задача, пацаны, наладить логистические цепочки».