Штурм Бахмута. Позывной «Констебль»
Шрифт:
– Пацаны, я умру? – жалобно спрашивал он, переставая выть.
– Не умрешь! Тебя оттащат назад. Все будет хорошо, – успокаивал я его.
– Хорошо бы…
Он часто моргал глазами, как испуганный ребенок, которого незаслуженно обидели.
В детстве я много раз видел войну в художественных фильмах о Великой Отечественной. В них под огнем красиво бегали солдаты и падали, сраженные пулями. Они героически умирали за Родину, и, если в них попадала пуля или осколок, это выглядело эстетично. Но в реальности все было прозаичнее и грязнее. Пацаны прибегали и приползали на нашу позицию поодиночке и группами.
Фото
Среди них я заметил «Баса» и «Макса» – двух бойцов из группы эвакуации, которые принесли «трехсотого». «Бас» был из проектантов, а «Макс» был со мной в Молькино.
Они удивительным образом спелись, когда происходило слаживание на полигоне, и с тех пор работали вместе.
– Вы откуда тут? И почему не на «Подвале»?
– Да… – замялся «Бас», – послал нас «друг» один… в кавычках. Его одного хотел, – кивнул он на «Макса», – а я с ним увязался. Вышел у нас с этим другом спор небольшой по поводу личного примера командира для бойцов.
Он нас и переделал в штурмовиков. Сказал: «Ваш звездный час настал!».
– «Антиген»? Ко мне послал? – удивился я.
– Нет, – покачал головой «Макс». – За эти сутки, где только ни были.
– Сначала пошли вперед, – «Бас» показал рукой в направлении стелы. – Приходим туда, а там – чудеса. Я такое первый раз в жизни видел! Окопы какие-то выкопаны такие, как ямки. Люди в ямках в этих лежат. Я глянул, думаю: «Е-мае, блин, во вы даете!», – «Бас» искренне удивлялся.
Его лицо с хорошо развитой мимикой раскрашивало рассказ эмоциями:
– Принесли им поесть и воды. Ну, в общем, из еды: один паек на двоих.
– И бутылка воды на двоих, – добавил «Макс»
– Особо там не до еды было. Но я им там объяснил, что в пайке самое важное – сахар. Он как углевод быстрый.
В случае чего – с водой его пить. Ну и присыпать рану сахаром можно. Он идет как гемостатик: кровь останавливает.
В общем, кое-что порассказал им, – посмеивался «Бас», вспоминая неопытных бойцов, которых встретил у стелы.
«Бас» был взрослым, коренастым мужчиной спортивного телосложения. Несмотря на возраст, он был физически сильнее многих молодых бойцов. Я слушал его и понимал, что он начитан и способен принимать самостоятельные решения. Судя по умным глазам, он отличался от основного контингента, который попал к нам в отряд. Сидел он за убийство.
– Так вот, – продолжил он рассказ, – глаза выпучили на меня, спрашивают: «Откуда знаешь?». Я говорю:
«Да неважно». Мы, значит, в этом окопе заночевали. Там мины эти летят. Тоже они все этим минам кланяются, – он опять заулыбался, видимо, вспоминая как при звуке «выхода» – вылета мины – неопытные бойцы мигом бросались на землю. – Я говорю: «Господа, успокойтесь. Посчитайте выход, посчитайте приход – и все будет понятно». Как бы такие моменты.
– А тут вы как оказались? Откатились со всеми?
– Не совсем… Не успели мы заночевать там, как начался накат. Наши стали отстреливаться. Но стрелки из них, я так скажу, так себе. В итоге из всех только мы с «Максом» и стреляли.
– ВСУшники, главное, неясно, откуда стреляют. Автоматы все с пламя гасителями: ни огня, ни выстрелов не видно, – влез с комментарием «Макс». – На слух стреляли.
– Но факт: ночь нормально выдержали. Утром пошли на другой окоп. Удачно все произошло. Но, как пришли, я удивился. Трупы еще не остыли, а наши уже потрошат эти пайки украинские. Рюкзаки себе набивают. Вот аж взбесили паскуды!
Я, с интересом слушал рассказ «Баса» о его ночных приключениях. Он был естественен в своих возмущениях глупостью людей, которые, пренебрегая опасностью, старались набить рюкзаки добром.
– Вафлю раззявили свою и мародерку делят. Двух хохлов завалили и стоят там: кто ботинки меряет, кто че…
– Конченные, – резюмировал «Макс».
– Пришли мы, значит, стоим, разговариваем. А уже чуть стемнело. А балбесы эти стоят там трындят в стороне. То есть ни фишка не стоит – вообще ничего! – «Бас» выдержал паузу. – И «привет»: первый прилет
Я говорю: «Дай-ка сюда гранату – мы ее используем». Ну я ее в сторону хохлов закинул. Потащили его сюда, в вашу сторону. Вылетает, короче, броневик! Я таких броневиков не видел раньше… Не знаю, что это.
– МРАП, наверное, американский, – предположил «Макс».
– Здоровенный такой на колесах на этих. Начинает стрелять с «Браунинга». Я «трехсотого» кое-как затянул за дерево, блин. А там такой был овражек и получился как бруствер. Как естественная защита, в общем. Смотрю: «Протоп» упал и лежит землю зубами рыть начинает. А он конкретно по нему огонь ведет. Если бы водила был поумнее, он бы мог вперед чуть продвинутся и все! Достал бы. Я понимаю, что его как-то отвлечь от «Протопа» нужно. А у меня кроме автомата вообще ничего нету. Ну гранаты там, понятно. Но на сорок метров гранату не добросить. Да и толку – там ветки, деревья. Я вот хорошо его запомнил. Колпак такой, кресты бундесве-ровские белые на дверях. Еще у меня мысль такая: «Дед мне рассказывал, как воевал. Как он танки жег эти с крестами, а я тут, в XXI веке, с крестами с этими столкнулся!». У него колпак такой стеклянный, ну я ж не идиот, я четко понимаю, что я колпак этот не пробью. Ну это вот откуда пулеметчик стреляет сверху: наполовину металлический, наполовину стеклянный! Ну, думаю, хоть как-то «Протопу» дать возможность уйти. Я ППшками – патронами повышенной пробиваемости стреляю по этому колпаку. Пули эти отлетают – только искры сыплются от этого колпака. Он разворачивает пулемет и по мне, – «Бас» с азартом рассказывал о смертельной опасности, как о забавном приключении. – Я упал за этот бруствер на «трехсотого»: лежи говорю, паскуда! А он стреляет и пробивает насквозь вал этот земляной. Я и говорю, вот если б чуть-чуть, то все. Чисто мозгов не хватило у водилы, а может «на изжоге». Я вот тогда очень сильно пожалел, что у меня там ни «Мухи» нет, ни РПГ. Я бы хоть каток ему отстрелил. Ну, вот такой вот момент. Все, вроде первый оттянулся, я выдохнул. Тут второй заезжает. Думаю: «Вообще капец! Надо лежать тихо». Броневик уже стрелял не по нам, а вдоль посадки – уже по вашим позициям, куда люди отходили. Я, значит, этого типа тяну. Он говорит: «Нога, нога…».
Я говорю: «Слушай, ну нога, а что делать?! Надо терпеть. По-другому никак». В общем, я уже весь в мыле. Я весь мокрый, как мышь. Благо, там прибежали двое пацанов, забрали его и утащили. Я, получается, последний вообще остался. Не потому, что я там герой – отход прикрывать – а просто я устал. Начинаю отходить потихоньку, слышу: «Пацаны, помогите!». Поворачиваюсь: стоит тип возле дерева, нога перевязана жгутом. Я говорю: «Иди сюда!». Он говорит: «Я не могу.
Я теку – у меня жгут соскочил». Жгут достаю свой, начинаю его перетягивать. У него бедро пробито: перчатки скользят, все в крови. Перетянул его кое-как. Начали оттягиваться, и в метрах семи от меня выскочил хохол. Первый был, короче, который лег. Я с него шевроны все поснимал.
«Бас» достал из кармана шевроны с именем «Химик» и показал мне.
– Разгрузку вот с него сдернул, – похлопал он себя по красивой разгрузке. – Такие дела.
– Ты красавец, «Бас»! – искренне восхитился я его рассказом.
Тут, не потеряв ни одного бойца, в полном составе, прибыла группа Жени. Они ворчали, что им не дали дать отпор и повоевать как следует. Они уходили налегке и успели взять из трофеев только то, что смоги унести. Женя смотрелся лучше всех из нас: в своей новой каске и удобном украинском бронежилете.