Штурм России
Шрифт:
На что тренер сообщил, что это он, то бишь тренер, предупреждает «в последний раз», если сейчас же этот подонок, в которого он вложил столько времени и своего тренерского таланта, не прыгнет, то он за себя не ручается. Пришлось бедняге прыгать, а что еще делать, если пара коллег покрупнее загибают тебя в позу огородника, а тренер самолично отправляет ногой навстречу золотой медали.
Что было дальше, пересказывать не имеет смысла, так как об этом долго еще шумели местные газеты, и даже телевидение показало прямой репортаж, в котором роль героя, правда, изображал каскадер-самоубийца. Остается добавить только, что Святой Франциск и в этот раз оказался прав, хотя в наше время его советы мало кто воспринимает всерьез.
Однако такие документально зафиксированные случаи единичны, в остальном же подобные рассказы не более чем вымысел, далекий от реального положения дел. Ну а поскольку ни Густав, ни Гёйсе не относились к людям, знающим, что их ждет в будущем, то и было оно для них пока
Так как желающих отправиться в прекрасную Россию из жуткой Эстонии нашлось не так много, они удобно устроились поролоновых креслах эконом класса ближнемагистрального самолета, и, упершись коленями в передние сиденья, вели непринужденную беседу. Сначала она касалась сфер в основном духовных, в которых Гёйсе разбирался как фальшивомонетчик в сортах бумаги. При этом он проявлял завидное упрямство, и когда дело доходило до очевидных фактов, сразу же ссылался на Библию.
То религиозное течение, русло которого проповедник желал направить на Восток, было довольно странным гибридом языческих верований древних карелов и новозаветных страшилок о судном дне. Весь этот «неотеизм» скрепил тоталитарным режимом один безымянный господин, которого в нашем повествовании, под жестким контролем Гёйсе, принято называть не иначе как «Учитель».
По его оригинальной версии, ставшей чуть ли не Пятой Ведой для последователей, окультуренный национальный финский бог, восседавший доселе на золотом троне в бриллиантовом дворце, однажды в конце 50-х явился на грешную Землю. В этот час безработный, промышлявший спекуляциями со страховками, присел выкурить полуденный косячок у памятника одного не очень почитаемого на родине человека, даровавшего Финляндии независимость в 18 году. Не прошло и получаса, как фигура издала характерный только для живых организмов звук (*Критик поправляет меня, что в Финляндии были установлены не памятники, а лишь маленькие бюсты Ленину в городах Турку и Котка, а потому моя попытка сострить насчет «характерного… звука» осталась ему непонятной). В испуге вскочив, спекулянт убедился, что бронза ожила и в нее вселился благородный дух. В своей краткой приветственной речи дух сообщил, что со страховками покончено и отныне свидетель чуда будет его наместником на земле. Напоследок, чтобы подтвердить свои чудотворные свойства, бог даровал ему 100 грамм чистейшей индийской травы и вновь замер.
Сумасбродный мессия, получив такие широкие полномочия, принялся стяжать под свои знамена праздношатающихся. Нужно к его чести отметить, что делал он это довольно успешно, так как в свое время успел поколымить фокусником в шапито. То есть отныне, следуя божественной воле, дама пик всегда оказывалась сверху, а из цилиндра всегда торчали заячьи уши. Публика была в восторге и охотно вступала в члены церкви. Ее же родоначальник упорно шел к своей цели, которая отличает все подобные течения, обильно представленные во всем мире – большие пожертвования на благое дело. Чем больше паствы, тем лучше финансирование – первая заповедь, которая, похоже, начертана на всех сектантских скрижалях. Со временем его организация превратилась в крупный финансовый институт с широкой сетью агентов-проповедников, баллами, возвратными чеками и даже своей системой поощрений, от значка «Учителя» до розового «каддилака». А потому неудивительно, что, завидев первого встречного поперечного, святые люди начинали свою кропотливую работу, сообщая, убеждая, запугивая.
Густав, по сути своей умеренный атеист, придерживался иных, так называемых, научных взглядов на жизнь. Оспаривая сомнительные утверждения, он чувствовал, что Гёйсе, как скользкий сом постоянно уворачивается от прямых вопросов, но при этом ставит его самого в неловкое положение, когда опровергать уже нечего. И все вроде так и выходит, что Земля – это панцирь Черепахи Гамба, которая плавает в божественном пруду бога Яхве, что, выплачивая деньги, ты покупаешь райское блаженство и так далее, пункт за пунктом. В общем, сплошная мешанина из суеверных страхов и обрывков евангельских историй. В какой-то момент разгоряченный Густав даже полез за бумажником, чтобы поставить десятку на второе пришествие, но во время остановился. Буквально схватив проповедника за руку, он вернул купюру обратно и с большим трудом перевел разговор на другую тему.
Какими были родители Гёйсе Пюйкеннена? Интересный вопрос. Но еще более интересным был рассказ, который поведал Гёйсе своему новому другу. В силу невероятной страсти к обучению проповедник постоянно пытался мастерить фразы на языке большой страны, оттого рассказ занял не 20 минут, а целый час, да и то лишь потому, что Густав после первой трети взмолился, чтобы финн продолжил по-английски. В итоге Сирманн кое-что домыслил сам, и вот что из этого получилось.
Мама Гёйсе, Ирма Койвисту, в то время еще семнадцатилетняя активистка Финского Коммунистического Фронта, неделями не бывала дома, пропадая на различных демонстрациях и митингах в защиту марионеточных режимов, которые большой брат Советский Союз поддерживал в странах третьего мира. Ее успеваемость практически равнялась нулю, она до одури спорила с учителями даже в те редкие дни, когда все-таки посещала школу. Она доводила их до бешенства рассказами о всеобщем процветании трудового народа. Особенно же они свирепели, когда она сообщала, что после победы Мировой революции, всех учителей, как проводников лже-наук перевешают на соседних столбах. Она даже пошла дальше, и теперь, возвращаясь из школы домой, учителя видели, как на столбах белели их имена. Ее давно бы выгнали, четвертовали, растлили (особенно учитель физкультуры), однако раз в месяц в школу на машинах с мигалками приезжал папа Ирмы, грозный Ярно Койвисту, и на стол директору ложился чек на крупную сумму, половину которой директор честно оставлял себе на пропитание, а остальные шли на содержание школьного имущества. Папа Ирмы, вымогатель и взяточник, был далеко не последним человеком в местной полиции, и все уважали его за необузданный нрав и любовь к выпивке.
Как тесен мир! – восклицаем мы, часто даже не понимая насколько этот мир тесен в провинциальном финском городке. Однако, факт: В полицейском участке под началом грозного папы Ирмы служил скромный новобранец по имени Тимму Пюйкенненн. Его жизнь текла размеренно и мирно, все было в ней предсказуемо и безынтересно до одного момента.
Однажды под вечер в участке взревела сирена: Все силы срочно стягивались к центральной площади, где несколько десятков пьяных хоккейных фанатов, ведомых уже известной нам хрупкой девушкой, устроили беспорядки под лозунгом: «Коммунизм побеждает даже в хоккее!». Когда синий микроавтобус плотно набитый полицейским авангардом прибыл на площадь, и из жаркого нутра вывалились новобранцы в съехавших на глаза шлемах, в них полетели пивные банки и грязные ругательства. Новобранцы совершенно не готовые к такому развитию событий, столпились в неорганизованную кучу возле автобуса, растерянно озираясь по сторонам. Фанаты между тем перешли в наступление: им действительно было обидно, что русские на очередном чемпионате снова разделали Суоми под орех, да еще прямо у них дома (*Видимо, имеется в виду чемпионат мира в Финляндии в 1974 году, – информирует меня Критик, – когда Чемпионом стала сборная СССР. Финны заняли 4 место). И вину за то, что произошло, они возлагали целиком и полностью на стражей порядка. Ирма тонко почувствовала неожиданно приобретенное преимущество и, высоко подняв лозунг, пошла прямо на кучу полицейских.
Но ничто не длится вечно, и ее радость вдруг сменилась жестким огорчением. Юный Тимму, которому шлем закрывал почти весь обзор, а бронежилет заставлял стоять в полу-присяди, вдруг в порыве страха махнул резиновой дубинкой и – надо ж такому случится – попал гордой и неприступной Ирме прямо в ухо. Ирма тихо вскрикнула и осела на землю, лозунг выпал из ослабевших рук, а пьяные фанаты, по природе своей трусы и подлецы, бросили своего лидера на произвол судьбы и пустились врассыпную.
Столь блистательная победа полиции над хулиганами до такой степени вдохновила местных журналистов, что на утро все газеты пестрели заголовками типа: «Полисмен избивает женщину на глазах изумленной публики!!!» Однако сама городская полиция пребывала в состоянии эйфории. Такого решительного отпора преступность в Финляндии не получала со времен Гурдихильда Злого, известного тем, что у викингов, которые были замечены в краже, он собственноручно отнимал краденное и присваивал себе. И в связи с этим радостные отцы основатели вручили Тимму перед строем латунный значок: «Лучший новобранец».
Но этот доверчивый парнишка с покрасневшими от волнения ушами, став сегодня халифом на час, даже не догадывался, что такое женское коварство. Ирма, исполненная чувства мести, уже на следующий день, по выходу из больницы, рыдая, рассказала папе историю, от которой даже у лысеющего стоика волосы встали бы дыбом.
Этот лгун и ничтожество Тимму Пюйкенненн, с которым она познакомилась в библиотеке (!), в тот же вечер заделал ей ребенка (!!), несмотря на решительные протесты (!!!). А после того, как она ему об этом сообщила, зло рассмеялся и сказал, что теперь порешит и ее, и ребенка (в теории это был Гёйсе). Где только она не скрывалась от этого психопата! Но он пробился даже сквозь плотные ряды хоккейных фанатов, культурно обсуждающих проигрыш национальной сборной, и только чудо спасло Ирму от неминуемой гибели: в последний момент неуравновешенный Тимму поскользнулся, и удар дубинкой пришелся вскользь. Иначе бы, ты папа, не обнимал сейчас свою дочку, а шел в первых рядах процессии, задыхаясь в дизельных парах катафалка.
Уже упоминалось, что глава семейства Койвисту обладал необузданным нравом, поэтому он пришел с совершенное неистовство, и в нецензурном кратце описал Ирме всю процедуру завтрашнего надругательства над своим подчиненным новобранцем. В качестве апогея возмездия он решил отобрать у Тимму значок.
Но тут уже воспротивилась Ирма, которой такая месть показалась слишком мягкой. Она сказала папе, что все равно любит этого гада и жить без него не может, поэтому пусть папа повременит пока и с надругательством, и со значком, а лучше убедит его жениться. Она же в свою очередь подарит папе очаровательного внука с таким же необузданным нравом и крепкой любовью к жизни. Какая логика двигала ей в тот момент?! Наверное, та же, что и всеми остальными коммунистами.