Шуми, тайга, шуми!
Шрифт:
Под густым хвойным пологом алтайской и саянской тайги рождается, живет и умирает прекрасное творение сибирской природы — благородный олень, который находится со своим покровителем в отношениях, исполненных удивительной гармонии и целесообразия. Маралий корень — невзрачное, скромное растение, охотно заготовляемое медиками и поедаемое благородным оленем, — берет соки только из почвы, сдобренной многолетней работой «священного» дерева. И каждую весну марал отращивает на своем лбу бесценный дар — панты. Все хищники тайги — медведь, соболь, волк, рысь, ястреб, росомаха, ласка — стремятся отведать это диковинное и редкостное кушанье. Могучий зверь в муках растит свою красу и гордость. Он испытывает смертельную боль, если на нежные кровяные отростки
Панты нужны человеку. Вытяжки из них — концентрированный пантокрин — дороже золота, так как они чудесным образом лечат самые сложные и тонкие комбинации материи: человеческие нервы, мозг и сердце.
Народ давно уже убедился и в исключительных живительных, лечебных свойствах кедра, назвав смолистый сок этого дерева «живицей». Сибиряки испокон веков лечили кедровой живицей порезы, ожоги, гнойные раны, а хвоей — цингу. Целебными свойствами кедра заинтересовались ученые. В XVIII веке о них писали первые исследователи Сибири Петр Паллас и Семен Крашенинников. В годы Великой Отечественной войны Наркомздрав СССР проверил клинически народный опыт и признал кедровую живицу ценным лечебным препаратом, который стал широко применяться в госпиталях. Ученые установили также, что кедровый орех содержит различные вещества в комплексе, способствующем росту человеческого организма, вызывающем изменения крови, предупреждающем и лечащем туберкулез, «бери-бери», почечные заболевания. Но ни один ученый пока не знает, какие биологические, молекулярные таинства свершаются с чистыми соками сибирской земли и каким образом кедр, маралий корень и панты благородного оленя приобретают свои изумительные свойства.
Да, кедр полон тайн. В кедровой посудине почему-то долго не скисает молоко; в шкафу из кедра не заводится моль; клещ и комар пуще огня боятся эфирных ароматов, что источает это чудо-дерево, а пчелы, наоборот, лучше всего чувствуют себя именно в кедровом улье. Кедр дает дорогие масла, незаменимые при бактериологических исследованиях, при изготовлении особо качественных олиф и красок, при отделке самых ценных меховых шкурок. Из смолы, хвои, коры и шишек кедра можно получать дубильные вещества, уксусную кислоту, древесный спирт, каротиновую муку, противоцинготные концентраты, канифоль и канифольное масло.
Многое из того, что дает кедр, обладает особыми, неповторимыми свойствами. За последние несколько лет научные учреждения страны испытывают все возрастающую потребность в иммерсионном масле, которое получают из кедровой живицы. К слову сказать, государственная оптовая закупочная цена этого ценного продукта равна 170 рублям за килограмм. А сама живица? Вязкая, душистая, очень похожая на свежий сотовый мед жидкость в отличие от сосновой живицы совершенно не кристаллизуется, то есть не теряет своих свойств. В течение долгих месяцев она даже не густеет, поддерживая неизменным соотношение своих компонентов — тридцать процентов скипидара и семьдесят канифоли…
Но все же главная ценность сибирского кедра — его семя. О кедровых орехах как предмете торговли знали уже древние греки. Ученые считают, что экзотическое благородное имя сибирской сосне дали много столетий назад новгородские купцы, проникшие в Предуралье. Во времена Ивана Грозного кедровый орех шел в Англию. При проектировании Великой Транссибирской магистрали он планировался как один из основных грузов.
Кедр ливанский, киприйский, атласский и гималайский ни по внешнему виду, ни по пользе, приносимой человеку, не может сравниться с нашим родным сибирским кедром. Главное, нет у них орехов — самой большой ценности кедровой тайги.
Наука раскрыла сейчас, почему с незапамятных времен кедровый орех привлекал внимание людей. Больше половины веса ядра — великолепный пищевой жир, почти не имеющий
И если рассматривать кедрачи как сельскохозяйственные угодья, то какой урожай дает, скажем, один гектар ореховой тайги? Вот данные за последние 11 лет по кедровникам Томской области: плохой урожай — 80 килограммов орехов с гектара, хороший — 450, максимальный — 800 килограммов. Простой подсчет раскрывает сказочные возможности таежной целины. Возьмем возможный сбор при самом плохом урожае — всего 50 килограммов орехов с гектара и в той же Томской области лишь третью часть кедровников — наиболее доступные и урожайные. С этой площади можно собрать за один сезон 75 тысяч тонн ореха, а из него получить 22,5 тысячи тонн масла. Равноценную продукцию дают 280 тысяч дойных коров, которым нужны пастбища, зимние корма, стойла и уход…
Кедр — эта настоящая фабрика масла — работает непрерывно в течение нескольких веков. Каждое дерево за свою жизнь наливает жиром до двух миллионов орешков. И если учесть, что кедром заняты большие площади в Тюменской, Иркутской, Томской областях, в Красноярском, Алтайском и Приморском краях, то становится ясно, каким уникальным национальным богатством обладает советский народ, каким поистине неисчерпаемым источником пищевого и технического сырья могут стать кедровые леса Сибири…
Но кедру всегда трудно жилось. Приживается он плохо, растет медленно, не было у него никогда настоящей защиты от сибирского шелкопряда, огня и браконьера. В тридцатых годах несметные тучи вредителей омертвили Саянскую тайгу, а пять лет назад в Сибири погибло от шелкопряда два миллиона гектаров кедрачей, в том числе ценнейшие Причулымские массивы. Шелкопряд уничтожает хвою кедра, шишковая огневка — плоды, а дровосек-инквизитор, короед-автограф, черный усач, валежный лубоед и десятки других вредителей точат, превращают в труху нежную розоватую древесину «хлебного дерева».
Огонь полыхал в кедровниках с незапамятных времен. Бывало, что пожар не могла затушить даже суровая сибирская зима. Старики помнят, как летом 1915 года необозримые просторы Сибири затянуло дымом, как останавливались поезда и круглые сутки горели бакены на реках, как ветры разгоняли чад по всему земному шару. Пожары и поныне вспыхивают в кедровниках. Не так давно огонь спалил десятки тысяч гектаров кедровой тайги в Иркутской области. И беда в том, что повальные пожары превращают кедровники в пустыри, потому что вслед за пожарами почвенный слой смывается ливнями до материнской породы, и нужны столетия, а то и больше, чтобы природа восстановила его…
Кедровая тайга извечно была готова выделить людям немалую толику от щедрот своих, но люди плохо помогали кедру. Близ старинных сибирских сел можно еще увидеть изумительные по красоте и продуктивности кедровые сады, но сколько урочищ было выжжено на медоносные угодья, сколько кедрачей изранено колотами и другими варварскими орудиями шишкарного промысла, сколько «хлебного дерева» погибло под топором! Казаки-землепроходцы заложили Тобольск, Томск, Красноярск, Енисейск, Иркутск и другие города в самых мощных кедровых массивах, от которых не осталось и пней…