Шустрое ребро Адама
Шрифт:
— Подождите! — завопила она. — Я знаю. То есть догадываюсь. Но я согласна обсудить это.
— Вот это другое дело, — очень довольный, пробормотал Картохин, возвращаясь и отпирая замок. — Пройдем ко мне, здесь нам поговорить спокойно не дадут.
И точно, выстрел Картохина наконец-то привлек к себе внимание. В дверь вошел еще один мент. Картохин только подумал, что слишком много тут развелось незнакомых ментов, как вошедший потянулся за оружием. К счастью, Картохин еще не успел спрятать свой верный ствол, поэтому выстрелил первым. На этот раз он действовал вполне
Итак, свидетелями Картохин себя обеспечил.
Когда наконец соизволили появиться его настоящие коллеги, которым вроде бы померещился какой-то шум, Картохин передал им двух бандитов, а сам сосредоточился на Софочке. В том, что произошло, был один положительный момент. Если до сих пор Софочка еще колебалась, стоит ли рассказывать милиции все, что она знает, то теперь она была полна решимости заложить все и вся.
— Рассчитывать на благодарность людей в этом мире не приходится, — заявила женщина Картохину. — Вон она, благодарность в квадрате, на полу валяется.
Картохин ободряюще похлопал арестованную по плечу и приготовился слушать. Он предчувствовал, что в откровениях Софочки кроется разгадка преступления. Его также не оставляла мысль, что Софочка может знать, где искать похищенного. Искать, найти и тем самым доказать капитану, что он вовсе не такое уж ничтожество.
Серафима Ильинична закончила переговоры и с довольным видом повесила трубку.
— Все устроилось отлично, — с облегчением произнесла она. — Полковник сразу понял, о каком бункере идет речь. До него и самого уже не раз доходили слухи, что возле тех мест в лесу замечены подозрительные типы, которые явно не тянут на ученых. Он поможет нам освободить Валериана. Сейчас полковник приедет к нам, и мы вместе разработаем план.
— Отлично, — одобрил Сева. — А пока нужно получить у вашей Глафиры рукопись с изобретением этого Томова. Как вы думаете, она уже проснулась?
— Она ранняя пташка, — процедила Серафима Ильинична, которая все еще не могла простить Глафире, что та пользовалась доверием ее мужа.
Тем не менее Сима пересекла лестничную площадку и позвонила в дверь соседки.
— Серафима Ильинична, душенька! — расплылась в улыбке Глафира. — Заходите! Ранний гость самый дорогой.
— Вообще-то я к вам по делу, — сказала Серафима Ильинична, не без отвращения выдавливая ответную улыбку. — У вас есть одна вещь, которая принадлежит моему мужу. Он вам ее передал в субботу утром. Так вот, прошу вас мне ее вернуть.
Глафира внимательно посмотрела на Серафиму Ильиничну из-под полуприкрытых ресниц и ничего не сказала.
— Вы меня слышите? — начала закипать Серафима Ильинична. — Отдайте рукопись.
— Не знаю, откуда вам известно про рукопись, только я вам ее не отдам, — неожиданно сказала Глафира.
От удивления у Серафимы Ильиничны перехватило дыхание.
— Не отдам, — повторила Глафира. — "Мне ее ваш
Но я его жена, — запротестовала Серафима Ильинична. — Он велел мне пойти и ее взять у вас. Вы понимаете, его похитили из-за этих бумаг и теперь требуют вернуть их. Если мы их не отдадим, то его могут убить из-за вашего упрямства.
Глафира слегка дрогнула, но быстро восстановила броню неприступности.
— А откуда мне знать, что вы не врете? — спросила она. — С вас станется. Нет уж, идите себе, а я должна подумать и все хорошенько прикинуть. После я вам ответ дам.
И она почти выпихнула за порог обескураженную Серафиму Ильиничну.
— Ну что? — бросились мы к ней.
— Не отдает, — растерянно сказала Серафима Ильинична. — Говорит, что отдаст лично Валериану.
— Это у нее вряд ли получится, — протянула Мариша. — Разве что на могилку ему принесет. Если бандиты, конечно, соизволят сказать, где она, эта могилка, находится.
При этих словах Серафима Ильинична залилась слезами, я бросилась ругать Маришу, а Тамара Ильинична принялась утешать сестру. Один Сева сохранял спокойствие.
— Я с ней поговорю, — сказал он. — По крайней мере попытаюсь.
Он ушел и долго не возвращался, мы даже стали думать, что с ним там что-то случилось, но идти к строптивой Глафире побоялись и мучительно терзались дома. Впрочем, эти терзания как-то нам не помешали плотно позавтракать, а потом выпить кофе и еще кофе. Когда я заканчивала пить третью чашку, появился бледный Сева с бумагами, судорожно зажатыми у него в руке.
— Тебе пришлось ее придушить? — поинтересовалась Тамара Ильинична, ставя перед ним чашку с кофе.
Сева залпом выпил кофе и немного порозовел.
— Жуткая баба, — наконец выдавил он из себя. — Никогда бы не стал с такой связываться. Просто вампир, она из меня всю силу до капли выпила.
— Замолчи! — закричала Серафима Ильинична. — Не желаю я слушать, каким способом тебе удалось выудить у Глафиры бумаги. Не хочу я про эту порнографию слышать! Ни слова больше, ясно? Достал бумаги?
— Да, — кивнул немного ошеломленный Сева. — Разделил на три части, две взял себе, а одну оставил вашей Глафире. Сказал, что только ей можно доверить хранение этих бумаг, что держать их в другом месте было бы слишком большим риском. А при чем тут порнография?
Вскоре прибыл полковник Земцов. Он оказался мужчиной лет сорока с небольшим, сухощавым и невысоким. Голову полковника окружал светлый редкий пушок. Подбородок и щеки были гладко выбриты.
И держался он так прямо, как это умеют только военные. Вообще-то странный человек, весь словно туго натянутая струна, жить с таким вряд ли было приятно.
— Вы твердо уверены, что Валериана Владимировича держат именно в нашем подземном бункере? — первым делом спросил он.
Тамара Ильинична пересказала еще раз, специально для него, историю своего похищения и то, как ей удалось обмануть похитителей. Полковник вздохнул и сказал: