Шут
Шрифт:
Все еще улыбаясь, Стефен медленно стянул рукавицы.
В палатку заглянул слуга с подносом, на котором лежали свежие фрукты. Почувствовав напряжение, он поставил поднос на скамью и поспешно вышел.
– Я успела познакомиться с твоими новыми друзьями, – не скрывая презрения, продолжала Анна. – С теми, которых ты прислал из Святой земли. С теми, что носят черный крест. С теми, что убивают без разбору, не щадят женщин и детей, невинных и благородных. Как низко ты пал, Стефен.
Он встал и медленно подошел к ней. И тут же как будто мурашки побежали
Холодные, бесчувственные пальцы коснулись ее шеи. Губы, не знающие тепла любви, приникли к ее плечу.
Она отвернулась.
– Я твоя жена, Стефен, и потому буду заботиться о твоем здоровье и благополучии. Ради нашего сына. Я буду рядом с тобой, как того требует долг. Но знай – отныне ты никогда, никогда не прикоснешься ко мне. Я не позволю тебе этого. Ни в миг моей крайней слабости, ни в миг твоей крайней нужды. Я больше не позволю тебе осквернять мое тело.
Стефен усмехнулся и кивнул. Погладил ее по щеке, и она, дрожа, отшатнулась.
– Прекрасная речь. Поздравляю. Интересно, как долго ты ее репетировала?
Прежде чем Анна успела понять, что происходит, он сжал пальцы на ее горле. Боль пронзила все тело. Стефен приблизил к ней улыбающееся лицо.
Ей вдруг стало трудно дышать. Анна попыталась вскрикнуть, но воздуха в легких уже не осталось. Да и что толку? Кричи не кричи – никто не придет. Вопль боли и отчаяния сочтут знаком наслаждения. Пульс барабанным боем отдавался в ушах.
Он швырнул ее на землю и сам навалился сверху, продолжая сжимать ей горло большим и указательным пальцами. Его колено протиснулось между ее ног... раздвинуло их...
Анна увернулась от поцелуя, и слюнявые губы оставили мокрый след на шее. Он прижался к ней, словно хотел, чтобы она почувствовала страшную силу его желания.
– Ну же, моя смелая, моя решительная женушка, – прошептал Стефен. – Мы так давно не виделись. Неужели ты откажешь мне в том, чего я хочу?
Она попыталась выскользнуть из-под него, но силы были слишком неравные. Он рванул вниз платье, провел рукой по обнаженной спине.
Анна сглотнула тошнотворный комок. "Нет, нет, так не должно быть. Я поклялась, что никогда..."
И вдруг... Мерзкое сопение сменилось смехом, отчего ей стало еще хуже.
– Ты не так меня поняла, жена, – прошипел герцог ей в ухо. – Я имел в виду не то, что у тебя между ног... Мне нужна реликвия.
Часть четвертая
Сокровище
Глава 79
Громадного роста неуклюжий мужчина в овечьей телогрейке неспешно правил изгородь, легко орудуя тяжелым деревянным молотком.
Я только что выбрался из леса и еще не успел сменить изодранный в клочья наряд шута на полученную от Эмили монашескую рясу. Путь домой занял почти неделю. Избегая встреч с людьми, я держался подальше от дорог и почти ничего не ел. У меня не было с собой ничего, ни денье, ни корки хлеба.
– Ты
Здоровяк опустил молоток, повернулся и, нахмурив густые, кустистые брови, посмотрел в мою сторону.
– Эй, вы только посмотрите, кто вылез из лесу! Замызганная белка в костюме феи.
– Я бы тебе ответил, Одо, если б не молоток в твоей руке.
Кузнец прищурился.
– Я тебя знаю, пьянчужка?
– Знаешь, если только с нашей последней встречи мозги у тебя не заплыли жиром, как брюхо.
– Хью? – воскликнул кузнец.
Мы обнялись, и Одо даже подбросил меня вверх.
– А мы слышали, что ты умер. – Он покачал головой. – Потом узнали, что тебя видели в Трейле в костюме шута. Поговаривали еще, что ты перебрался в Боре. Что убил того хрена, Норкросса. Скажи, во всем этом есть хоть немного правды?
– Все правда. Кроме одного. Как видишь, я не умер.
– Ну-ка, ну-ка, дружище, посмотри мне в глаза. Ты и впрямь убил кастеляна герцога?
Я вздохнул и улыбнулся, как смущенный незаслуженной похвалой младший брат.
– Да, убил.
– Ха, я так и знал, что ты их перехитришь, – рассмеялся кузнец.
– Да, Одо, много чего случилось. И веселого, и грустного.
– Нам тоже есть что рассказать. Давай садись. Предложить, правда, нечего, кроме вот этого забора. Он, конечно, не такой мягкий, как подушки у Болдуина... – Мы присели. – Последний раз, когда я тебя видел, ты умчался как сумасшедший в лес, преследуя дух жены.
– Не дух, Одо. Я знал, что она жива, и оказался прав.
– Что? Софи жива?
– Я нашел ее в тюрьме. В Боре.
– Вот же сукин сын! – хмыкнул кузнец, и глаза его весело заблестели. Но уже в следующее мгновение он снова посерьезнел. – Но из леса ты выполз один. Где же...
Я опустил голову.
– Она умерла, Одо. Умерла у меня на руках. Я нашел Софи слишком поздно. Они держали ее там как заложницу, думали, будто у нас есть что-то ценное, что-то принадлежащее им. Я вернулся, чтобы рассказать обо всем ее брату Мэттью.
Он тяжело вздохнул.
– Очень жаль, Хью, но это невозможно.
– Почему? Что случилось?
– Люди Болдуина... они снова побывали здесь. Искали тебя. Называли тебя убийцей и трусом. Говорили, что ты сбежал из армии и убил кастеляна. Потом разграбили деревню. Предупредили, что тот, кто укроет тебя, будет повешен. Некоторые из нас...
Порыв ветра ударил в лицо, принеся с собой отвратительный запах, от которого живот выворачивало наизнанку.
– Что это за вонь, Одо?
– Мэттью пытался заступиться за тебя, – продолжал кузнец. – Сказал, что с тобой обошлись не по справедливости. Что кастелян сжег твой дом, убил сына и забрал жену. Что если Норкросс сдох, то так ему и надо. Мэттью показал им постоялый двор, который начал восстанавливать заново. И знаешь, они словно с цепи сорвались. Повесили Мэттью. Потом, когда он еще висел, привязали веревкой к коням... В общем, его разорвали на части.