Шутка Вершителей
Шрифт:
— Господин комендант, нужны работницы для ухода за ранеными! Мы уже справляемся с трудом! Особенно плохо с ночными дежурствами: господин медикус уже три ночи не спал, всё зашивал раненых… Мне тоже нужно отдыхать хотя бы несколько часов… Про девушек вообще молчу: все валятся с ног!
— Не проси, Тибо! Позови кого-нибудь из горожанок! Неужели никому не нужна работа?
— Не смешите, господин Тренган… Все мечтают устроиться на кухню… Там сытнее и теплее!
Приближалась зима, и жаркое лето начало сменяться осенней прохладой. Пусть
— А в твоих покоях пуховое одеяло и огромный камин, — как-то сказала мне Эдда, увидев, как я с утра грею руки над печью.
— Моих? — я усмехнулась, — моих…
А однажды мы зашивали одного раненого в правую ягодицу.
— Смотри, Тибо, как чудно! Он уже был ранен в левую! Там явно была дыра, и она недавно только затянулась!
— Что? — я узнала эту задницу. — Смонни!
— Ты знаешь его?
— Конечно, это я обработала ему его рану сразу после ранения…
— А мне сказали, что его бабка — травница его лечила…
Я засмеялась.
— А-а-а, ну да, Тибо! Я уже забыл! Зря ты прятала себя, ой, зря! Если бы герцог увидел тебя такой сразу, то точно бы влюбился ещё тогда! И не было бы ничего плохого между вами!
— Между нами и так ничего нет, господин Кенгор. А этот брак — просто ошибка..
— Да-да… Ошибка божественного уровня… — буркнул себе под нос Кенгор и отстал от меня.
А на следующий день у меня появился неожиданный гость: к нам в кабинет заглянула одна из гарнизонных шлюх, та, что была постарше и понекрасивее.
— Госпожа Тибо? Здравствуйте, — робко, без ужимок и вихляний заговорила она.
— У Вас что-то случилось?
Женщина отрицательно замотала головой, её кулаки сжались, и она протянула мне на вытянутой руке небольшой вышитой кошелёк.
— Возьмите…
— Зачем? — не поняла я.
— Это за то, что второй раз спасаете моего сыночка…
— Какого сыночка? — я никак не могла понять, что она от меня хочет. В последнее время я детей не лечила.
— Смонни… Мой мальчик… Он никому не говорит, что я — его мать… Стыдно ему… Возьмите! — и она опять протянула мне кошелёк. — Или брезгуете взять мои деньги? Не волнуйтесь, это я домик в городе продала, а не тем самым местом заработала…
Я не успела ничего сказать, как она впихнула мне в руку кошель и убежала, слегка прихрамывая. Я хотела её позвать, но не помнила имени.
— Тибо! Давай сюда! Где ты застряла? — и пошла мыть руки, готовясь к операции, решив, что вечером отыщу её и отдам деньги.
Перед ужином я спросила у одной из работниц, где обитают известные всем солдатам дамы и отправилась в их жилище. Две каморки прямо в здании казарм, только с обратной стороны, со стророны стены форта, нашлись мной не сразу. И в одной из них раздавались определённые звуки. Шлюхи работали.
Я постояла, постояла, и решила постучаться всё-таки в другую дверь, за которой мне показалось, что стояла тишина.
— Ну, кто там ещё? Дождитесь очереди! — закричал мужской голос, на что я ответила:
— Эта комната Темпоры Домарик?
— Нет! Соседняя! — перед моим носом сразу открылась дверь, и я увидела лицо смутно знакомого мне солдатика. Он однажды приходил с чем-то лёгким к нам. — а что, эта старая шалава заразила кого-то? Так и знал, что с ней что-то не в порядке!
— Нет, — ответила я. — А вот эта…
— Вот гадина! — выскочив из дверей, солдатик начал застёгивать мундир. — Вы же вылечите меня, госпожа? Просите, что хотите!
— Успокойтесь, э-э-э…
— Мирор!
— Успокойтесь, Мирор! Я пошутила… Эти… работницы регулярно проходят осмотр и были в последний раз вполне здоровы! А теперь извините… У меня дело к Темпоре…
— Додж! Выходи! Кобель старый! Тут избранница герцога пришла! У неё дело к этой старой шл… Извините, госпожа Тибо! — закричал во всё горло мужчина.
— Ничего! — звуки за второй дверью затихли, и оттуда вышел импозантный седовласый солдатик. Он раскланялся со мной, и я опять постучала в дверь.
— Входите! — и я вошла в эту обитель порока. Комнатушка была скромной, но чистой. Лишь небрежно заправленная кровать указывала на то, что тут недавно происходило. — Чем могу служить?
Женщина я вно нервничала.
— Вам не стоило сюда приходить…
— Позвольте решать это мне, Госпожа Темпора, — и я вынула из кармана формы кошелёк и положила его на кровать. — Мне не нужны деньги за мою работу… Вернее, мне нужны деньги, но не от Вас… Комендант заплатит мне и так…
Я немного приукрасила действительность, но нужно же было что-то говорить!
— Но, как же… Мой сынок… Он жив только благодаря Вам, госпожа!
— Не выдумывай! — резко ответила я, и осмотрела ещё раз комнату: в лицо женщине смотреть мне не хотелось. Вдруг какая-то деталь показалась мне то ли знакомой, то ли странной, выбивающейся из моего восприятия мира. Я потрясла головой. Но чувство узнавания никуда не проходило! — Купи на эти деньги парного мяса и печень, и приготовь для своего сына рагу! Это ему пойдёт на пользу!
И я уже собралась уходить, как женщина упала передо мной на колени и запричитала:
— Правду говорили… А я, старая дура, не верила! Вы — святая! Простите меня, что усомнилась!
— Прекратите немедленно! Встаньте! — я подняла её с колен. — Я — не святая… А лечить людей — моя любимая работа! Любимая! Понимаете? — я встряхнула Темпору.
— Да-да! — женщина мотала головой в такт своим словам. — Только прикажите! Всё для Вас сделаю!
— Ничего мне не нужно, спокойной ночи! — и я опять взглянула на комнату. На столике возле окна лежала кучка из медных и серебряных монет, а в ней — моя серёжка!