Шутка Вершителей
Шрифт:
— Тибо, послушай! Я понимаю, что мы начали с тобой как-то неправильно… Но ты сама виновата! Не нужно было ходить под личиной! Кто же знал, что под маской уродливой старухи скрывается такая красавица!
И герцог с ног до головы оглядел меня, а меня от этого его взгляда опять кинуло в дрожь. И только потом до меня дошёл смысл сказанных им слов! Значит, теперь, когда я стала моложе и симпатичнее, то со мною можно разговаривать? А раньше что, было нельзя? А теперь, когда стала красивая, по его словам, можно и на люди вывести?
— Что скажешь,
— Нет, господин Томарик… Знаете, мы с Вами не виноваты в этом оба… Так распорядился Вен, что мы стали мужем и женой. Он же видит, как я этого не хотела да и не хочу до сих пор… Если Вы считаете, что имеете на меня право, так прикажите… Или возьмите опять силой! Вам не привыкать! Я добровольно больше на это не пойду… Хоть убейте!
Красивое, породистое лицо герцога на секунду исказилось, словно постарело: я увидела и синяки под глазами, и опущенные уголки губ, и синюшные крылья у носа. Но потом, поиграв желваками, он вернул себе своё высокомерное выражение и ответил мне:
— Как хочешь, Тибо, как хочешь… Не захотела по хорошему, то может получиться и по плохому…
— Не угрожайте… Не стоит… Степень Вашей подлости мне уже известна…
Он уже поворачивался к двери, когда при последних словах вздрогнул, как от удара. Но через секунду входная дверь за ним хлопнула, и я выдохнула. Эта передышка была мне просто необходима!
— Это правда? — вдруг я услышала голос медикуса откуда-то из-за шкафа со всевозможными склянками.
Вздрогнув, спросила:
— Что? О чём Вы?…
— Тибо, если это правда, то прости меня…
— О чём это Вы?
— Я плохо думал о тебе… Все женщины мечтают стать любовницами таких людей — богатых и наделённых властью… Я подумал, что ты из таких женщин, когда увидел тебя впервые… А вас просто связал Вен…
— Да, такова судьба…
— Прости всё равно! Я знаю, что это будет глупо, но… — и медикус подошёл и взял меня за руку, а потом поднёс к губам мою ладонь и поцеловал. — Прости ещё раз!
И в этот момент дверь опять открылась, и мы увидели за ней злого герцога, который смотрел на меня и господина Кенгора, как на самых злейших врагов!
— Не смей! Никогда! Больше! Трогать мою жену! — взревел он и выскочил за дверь.
— Ревнует, — сказал вдруг Аррат, отпуская мою руку. — Давай работать…
Часть вторая. Глава тринадцатая. Война.
Я всегда считала себя очень разумной, практичной и целеустремлённой женщиной. Но сама уже не понимала своё поведение.
Герцог несколько раз пытался поймать меня возле комнаты, но я шла во двор или на кухню, где всегда крутился кто-нибудь из работников, либо, если получалась, старалась прошмыгнуть, как мелкий зверёк, в комнату, мимо него. Мне бы притвориться да приласкать герцога, ввести его в заблуждение, перехитрить, но я это не могла. Это было выше моих сил. Во-первых, я боялась забеременить, а во-вторых, мне сразу вспоминался тот жестокий удар кнутом с грузилом по моему лицу.
Супруг лютовал. Солдатики постоянно жаловались господину медикусу на трудные учения и жестокие наказания за проступки, что устраивал им герцог. На меня же во время этих рассказов господин Аррат смотрел так, что как-будто это я устраивала ночной марш-бросок или лично порола проворовавшегося интенданта.
Наконец, на этой работе я чувствовала себя на своём месте: я делала перевязки, мешала настои, готовила отвары, утешала страждущих добрыми словами. За несколько дней через мои руки прошло около двух десятков воинов, и первое их настороженное отношение ко мне сменилось на доброжелательность и радость.
Я была настолько поглощена своей привычной работой, что порой не замечала того, что происходит вокруг меня, порой забывая даже пообедать! Пока однажды Эдда, с которой пусть была и не прежняя дружба, а вполне рабочее общение, не отозвала меня после ужина и сказала6
— В форт вернулась госпожа Осталия… Будь осторожна, Айо!
— Спасибо за предупреждение! — я восприняла эту информацию спокойно. Мне показалось, что после случившегося эта дама больше не будет мне досаждать. Я помнила те слова, что, над моей постелью, сказал её супруг.
А через пять дней, придя с завтрака, я впервые увидела в нашем домике герцога. Господин Аррат зашивал ему палец и рассказыывал:
— Ваша супруга, командир, делает великолепную настойку. Если её употреблять по глотку хотя бы раз в день, то улучшается кровоток и серцебиение…
— Доброе утро! — я поздоровалась и уже хотела пройти во внутреннюю комнату и отсидеться там, как господин Кенгор сказал:
— Госпожа Ганнарик, извольте перевязать руку! Обработайте шов своим лекарством из семи трав! Оно помогает лучше всего!
Я медленно повернулась и безропотно подошла к ухмыляющемуся герцогу. Медикус сел за свой стол и стал там что-то быстро-быстро писать.
— Тибо, поживее! У командира ещё дела!
И я взяла бинт, намочила его в своём отваре и стала перебинтовывать палец герцогу, стараясь не смотреть ему в глаза и не касаться его.
— Ай! — вдруг крикнул он.
— Что? — я стала разглядывать его руку, но ничего такого, что причиняло бы боль мужчине, не нашла.
— Жжёт…
Я подняла глаза и начала объяснять:
— Так и должно быть… Это лекарство изготовлено из жгучей делены… Это чтобы не было нагноений…
— Да-а-а? — певуче произнёс герцог, ловя мой взгляд. Я смутилась, замолчала и отошла в сторону.
— Господин Кенгор! Я закончила!
— Хорошо, Тибо! Идите займитесь инструментами!
И я скрылась в другой комнате. На следующее утро всё повторилось: я опять бинтовала герцогу палец, а тот пытался вывести меня на разговор, но я упорно молчала.