Шутки кончились. Стихотворения

Сидерос Данута

ТРЕХСТИШИЯ

I. прилёг отдохнуть уставший бомжик седой на эскалатор умер, в рай попал гляжу: и там турникеты сбежал из рая Третьяковская лучше, чем Арбатская но с рифмой туго стеклянная дверь не бей меня по носу прозрачной тушей восемь карточек разных в моём кармане как бы не спутать мясо в вагоне читает Мураками модная книжка куплю гранату пусть валяется дома на всякий случай скрипку услышал оказалось,

мобильный яду мне, яду кстати, о главном что же вы так шумите? я же о главном видишь дворнягу? вот у неё и спрашивай цену продукта анализ нужен но зачем хризантему растеребили? 2006-2007 II. в уголке листа рисую иконку «save» как-то спокойней муха мешала лезла в лицо как баннер выключил муху яндекс — найдётся даже то, что не нужно закон природы автобус трясёт к этой дороге пора выпускать патчи распущенный стих назвать свободным стихом — политкорректность какой же длинный этот ваш русский язык плохо для хокку пятисложные самодостаточнее десятистрофных разглядываю стариковские лица сушёных яблок подави в себе радиопередатчик давай помолчим 2008-2009

«Не работа, а вечный стресс...»

Не работа, а вечный стресс. Побоялись бы, что ли, Бога. А ещё говорят — прогресс... Расписаться ровно не могут. Это ручка, а не домкрат! Не дави, она не стальная. Вспоминай моторику, гад: тут ведём, потом закругляем. Как ты держишь перо, балда?! Хват твой гож для лома и бура. Не учение, а беда с этой вашей кла-ви-а-ту-рой. Вот когда пожалуешь к нам, отплясав свои па и отпев «фа», Левитану тебя отдам: у него диплом каллиграфа. Работёнка тебе под стать и ему, старику, на радость: вензеля крутить, рисовать, вырабатывать филигранность. Что-то ты совершенно сник. Ладно, хватит пыхтеть, страдалец, вот, возьми уже чистовик. Здесь — пиши. Здесь — приложишь палец. Три часа потерял. И с чем?! В «квейк» гоняет и пиво глушит... Накладная. Товарный чек. Всё. Давай, пакуй свою душу. октябрь 2007

УВАЖАЕМЫЕ ПАССАЖИРЫ

Снуют, зевают, продирают зенки Жители буйного града. Фасовочная машина подземки Сверкает пастью фасада. Бегут по клеткам, по швам, по фазам. Контроль. Конвейер. Доставка. Разбит на биты, размазан разум. Молчание хором. Давка. Держитесь, не пяльтесь по сторонам и Читайте про спорт и танцы. Пустой перегон не сверкнёт огнями Пропавших когда-то станций. Не слушайте россказни про проклятья, Не спите, теплей оденьтесь. Усвойте: кикиморы в пёстрых платьях Совсем не крадут младенцев. Ночами не воют на свет софитов Обритые недомерки. В колоннах — застывшие аммониты, А не погибшие цверги. Вот разве только, страховки ради (Не всякий смертный — везучий), Входите в вагон головной, не глядя На фары. На всякий случай. октябрь 2007

ДИПТИХ О ФЕЯХ

I. «Декабрь. Почти что лето...»

Декабрь. Почти что лето. Ничем опять не владею, Питаюсь комнатной пылью, Мечтаю о диких грозах. Сухие дохлые феи, Сложив парадные крылья, Застыли в нелепых позах В ловушке стеклопакета. Они залетают в щели, Таскают из кухни крошки, Я им оставляю в блюдце Варенье из ягод красных. Кружат над столом, как мошки, Играют в салки, смеются. А утром найду несчастных, Что выбраться не сумели.

II. «Во время охоты на фей всегда затыкайте уши...»

Во время охоты на фей всегда затыкайте уши: Крик умирающей феи может испортить слух. Прежде, чем приступить, их две недели сушат, Вывесив за окно или свалив в углу. Фей растирайте в ступке до однородной массы И принимайте внутрь дважды в день до еды. Снадобье это лечит кашель, артрозы, насморк, Перебивает страхи и сигаретный дым. Искоренит усталость, гнев и хандру развеет, Высушит взгляд и голос, выхолостит слова. Правда, потом годами снятся мёртвые феи. Но от таких видений есть неплохой отвар. Во время охоты на цвергов не думайте о любимых... 2003-2009

«А я снова здесь...»

А я снова здесь, как лет десять назад, и сто лет... Здесь, знаете, хлеб с колбасой и другая пища. Вбиваю подошвы в асфальт, тот гудит и стонет, расходятся волны по улице, ветер свищет. Я двигаюсь вместе с толпой. Я иду со всеми. Доступный маршрут аккуратно отмечен мелом. Мой день ненормирован, может остаться время на то, чтобы как-то выбраться за пределы, порвать этот контур, исчезнуть хотя бы на час, но исход предсказуем, итог всегда одинаков. Швыряю на стул одежду и безучастно смотрю, как с дурацким звоном сыплются на пол из задних карманов монеты, ключи и ксива. Ходить-то не в силах, не то что куда-то рваться. А Гамельн... Что «Гамельн»? Да просто звучит красиво. Хорошее слово для разных аллитераций. март 2008

АГИТКА ДЛЯ ПЛАНКТОНА

песенка в жанре хоррор Ты можешь быть прекрасным другом и бесценным членом коллектива. И графики чертить, как мандалы, и демонов пугать штрафными. Но над убогими потугами составить буковки красиво хохочут в небесах все ангелы. И Главный тоже — вместе с ними. Ты можешь мышцами лица играть и жизнью жить здоровой, пахать, как вол, ценить уют, быть вездесущим, умным, сильным. Не думай только, что получится при этом написать хоть слово. Тебя же и на пляже мучают звонки фантомные в мобильном. Ведь ты же пуст, и даже сны, того гляди, тебя покинут. Тебя всё это веселит? Послушай. Только между нами: настанет час, и стул твой офисный взрастёт и пустит корни в спину. И на зрачке проступят пиксели, и жилы станут проводами. Вали. Но только не блажи потом, что ты не знал, как всё случится, что занят был проверкой плановой и подготовкой к заседанию. Я тут делюсь бесценным опытом, не веришь — глянь коллегам в лица. И не пугайся, помни: главное успеть — и вырубить питание. октябрь 2007

ПАСТОРАЛЬ

На юге шумит ковыль, луга утопают в доннике. На севере — снег и сани, олени и Рождество. А в самом центре Москвы горят старинные домики, воспламеняются сами, ни с того, ни с сего. Вокруг духота и жар, и улицы чахнут в копоти, на небе не видно звёзд от дыма и от огней. И нам их, конечно, жаль. Ах, как хорошо и легко идти по набережной в Гурзуфе! Вот мы и идём по ней. На пляже играют детки, и рыбки плывут вдоль молов. Боль стихнет сама собой, когда принесут рассол, когда засвистят креветки, усы показав из роллов, и где-то за кольцевой труба заведёт вальсок. июнь 2010

«Они живут в трёхкомнатной «ленинградке»...»

Они живут в трёхкомнатной «ленинградке», их окна выходят на Питер и Ленинград. Отец уходит на службу, всегда к девяти утра, хотя и без этого дома всего в достатке. Она наливает ему холодного кваса. Готовит супы, стирает, поливает фиалки. Близняшки Таня и Тоня играют в классы, носятся по двору, шумно делят скакалку. Она улыбается: большие совсем, а всё ещё непоседы. Скоро приедет Дима, вчера он купил билет. Должно быть, не помнит уже ни сестёр, ни деда. Не виделись с ним, ну надо же, десять лет. Он сел в самолёт, они его встретят скоро, многое нужно узнать, о многом поговорить... Четвёртая комната — для него — проросла в конце коридора. Та самая, из старой квартиры: с видом на стройки и пустыри. ноябрь 2010

МАРШ ИСХОДА

Приятель, послушай, над городом скрипка играет с утра. И страшно, и странно, и струнно, и зыбко. Ты слышишь? Пора. Мы, кажется, всё же успели прижиться в бетонной тюрьме. Услышали даже безмозглые птицы. Бросай что имел. А скрипка заходится яростным плачем, срываясь на визг. Мы длимся, течём, мы шагаем и скачем, мы выползли из. И страшно, и странно, и струнно, и жарко. Вступает кларнет. Угрюмые тролли троллейбусных парков выходят на свет. Швыряет в проулок распаренный банщик отменную брань — под звуки трубы распеваются баньши общественных бань. И сонные феи подвальных кофеен — одна за одной — бросают ключи от подвальных кофеен в канал Обводной. Взорвали кусок ненавистного МКАДа сегодня с утра. Кольцо разомкнулось — нам больше не надо штаны протирать в квартирах, машинах и офисах чинных. В свинцовой пыли. Приятель, спеши. Ведь его же починят. Асфальт подвезли. сентябрь 2007