Шрифт:
В 194… году на тайной курьерской тропе, проложенной бандитским буржуазно-националистическим подпольем через Западную Украину к кордону, был задержан связной. Он не успел уничтожить донесение. Листик тоненькой папиросной бумаги — шифровку — доставили начальнику управления МГБ одной из областей полковнику Коломийцу.
Надлежит разыскать:
Особо опасного для нашего движения агента НКВД, известного нашим людям под псевдо „Зоряна“, „Горлинка“, „Подолянка“, „Мавка“ и другими, которые использовались в зависимости от обстоятельств.
Фамилия:
Подлинная фамилия не установлена. Предъявляет документы на имя Марии Григорьевны Шевчук, Олеси Николаевны Чайки
Профессия:
По косвенным данным — педагог. Работала секретарем райкома комсомола, учительницей Зеленогайской школы.
Звание:
Советское — неизвестно.
В УПА — сотник, курьер центрального провода с особыми полномочиями.
Партийная принадлежность:
Советская: член ВКП(б) — предположительно.
В ОУН: член ОУН (бывший).
Национальность:
Украинка.
Возраст:
Точно неизвестен. Около 28 лет.
Место рождения:
Не установлено.
Рост:
166 см.
Телосложение:
Красивая, спортивного склада, иногда можно заметить военную выправку, походка свободная, властная.
Лицо:
Очень правильное, красивое. Лоб высокий, чистый. Кожа смуглая. Скулы, разрез глаз — восточного, но не ярко выраженного типа. Особых примет нет.
Волосы:
Цвета спелого жита. Не красит. В одних случаях ее видели с косами, в других — с короткой стрижкей.
Нос:
Средней ширины, ровный, без горбинки, ноздри прямые.
Уши:
Маленькие, круглые.
Подбородок:
Типичный для украинки.
Зубы:
Ровные, без изъянов.
Рот:
Небольшой, полные мягкие губы.
Речь:
Говорит на правильном украинском, иногда с западноукраинским (львовским) акцентом. Свободно владеет немецким, польским и русским. Речь человека, привыкшего отдавать приказы.
Обладающая этими приметами проникла к источникам высших тайн организации, систематически передавала информацию в НКВД. Участвовала в уничтожении боевых подразделений УПА. Неоднократно выдавала себя за курьера с особыми полномочиями, что позволило ей действовать очень эффективно и нанести серьезный ущерб.
Каждый член организации, который опознает эту чекистку, должен, не ожидая особых на то приказов, любым путем, даже ценою собственной жизни, ее уничтожить.
При акции соблюдать осторожность: вооружена, умело пользуется оружием, отличается личным мужеством, выдержкой и хладнокровием.
1
ОУН — так называемая «Организация украинских националистов», создана предателями и изменниками украинского народа для борьбы с Советской Украиной. Активно сотрудничала с гитлеровцами, выполняла кровавые поручения гитлеровской разведки, на содержании которой находилась долгое время. После разгрома фашистской Германии главари ОУН бежали на Запад и оттуда пытались по заданию империалистических разведок развязать террористическую воину против украинского народа. Хозяева у ОУН менялись, но суть — ненависть к Советской Украине — оставалась и остается неизменной.
УПА(«Украинская повстанческая армия») — так пышно именовали националисты свои бандитские шайки, созданные при помощи гитлеровской разведки на территории некоторых западноукраинских областей в годы оккупации, — пыталась действовать и после изгнания оккупантов, но при поддержке всего населения была разгромлена органами государственной безопасности УССР.
Боевка, референтураи провод — организационные звенья ОУН и УПА, центральный провод руководил всей сетью ОУН.
Сотник — звание в УПА.
2
Место постоя — так в приказах украинских буржуазных националистов обозначалось местонахождение «штаба».
Глава I
В камере было душно. Казалось, ее голые, облупившиеся стены источают густой, прокаленный в жерле огромной печи воздух. Только сквозь маленькое окошко еле ощутимо тянулась свежая струйка воздуха. Окошко было открыто — сквозь решетку виднелся край синего неба. Небо было поделено прутьями решетки на ровные квадратики. Леся встала под окном, подставила лицо воздушному ручейку.
Их здесь было трое. У каждой — узкая откидная койка, жесткое солдатское одеяло, набитая спрессованным в камень сеном подушка. У каждой — своя тоска, только духота одна на всех. Привели их сюда разные дороги. Каждую — своя.
Леся вынула из косы шпильку, провела на стене черточку — закончились еще одни сутки. Черточек
Щелкнул «глазок» на двери, караульный бегло осмотрел камеру. Все как всегда: девушка на угловой койке спит, вторая лежит, уставившись в потолок, а эта, с длинной косой, пристроилась под окном.
— Спать! — равнодушно приказал солдат.
— Иди к черту! — так же беззлобно откликнулась Леся.
Караульный покачал головой: каждый вечер одно и то же. Никак не привыкнет дивчина, что не дома и не в гостях.
— Марш на койку! — уже строже прикрикнул солдат.
— Ложись, Леся, — присоветовала и девушка, бездумно смотревшая в серый, потрескавшийся потолок.
Сухо стукнула заслонка «глазка», солдат потопал к следующей камере.
— Боже, как душно! — Леся сбросила одежду, нырнула под одеяло. — А у нас дома сейчас сады цветут. И яблоньки стоят как невесты перед свадьбой. А на землю ложится розовый снег — яблоневый. И небо над головой звонкое, чистое. Когда-то снова увижу?
Никто не ответил ей. Впрочем, Леся и не ждала, что подруги по камере как-то откликнутся на ее слова. Она уже привыкла к тяжелому, угрюмому молчанию, как привыкла к тому, что каждый день их по очереди водили к следователям.
И сейчас она разговаривала только с собой. Ей казалось, что, когда в камере звучит живой голос, не так давит на сердце унылая тишина.
Чего-чего, а тишины здесь вдоволь…
За два месяца в камере перебывали и другие девушки, находившиеся под следствием по подозрению в связях с националистами. Потом некоторых из них освободили, других куда-то перевели. Леся осталась одна. Вначале обрадовалась, даже в шутку сказала следователю, что у нее теперь отдельный номер. Потом испугалась — одиночество выползло из притененных углов и подступило к ней неслышным, коварным шагом.
Она стала начинать день гимнастикой, делала упражнения до пота, а потом мечтала о холодном ласковом душе.
Еще стихи читала, по памяти, все, какие знала. Пыталась переругиваться с солдатами охраны, но те равнодушно молчали.
Игру себе придумала: «путешествовала» по всем местам, где когда-то бывала. Это было забавно — отрешиться от всего и уйти в прошлое, окунуться в воспоминания.
Наконец появилась толстенькая, неповоротливая Янина. Она присмотрела себе угловую койку, сунула под подушку торбинку с нехитрым имуществом, натянула до подбородка одеяло и сразу уснула.
С тех пор она или спала, или молча сидела на койке, тупо устакившись в одну точку.
Леся пробовала с нею разговаривать.
— Откуда ты?
— С Тернопольщины.
— А за что сюда?
— Не знаю…
— Не придуривайся, — Леся сердито хмурила брови, — не перед слидчим [3] .
— Так, кажуть, за те, що бандитам допомогала.
— А допомогала?
Яна в недоумении двигала плечами:
— Так у тех же бандитов мой нареченный Гнат… Я ему то харчи прынесу, то самогонкы…
3
Слидчий — следователь (здесь и далее — с укр.).
— Грепсы [4] носила?
— Що то — грепс?
— Ну записки такие? — растолковывала Леся.
— Ой не знаю я ничого…
— Заладила! Носила или нет?
Яна сосредоточенно, с видимым напряжением размышляла над вопросом, потом вздыхала:
— Так посыла…
— Ну и дурепа, — подвела итог Леся.
— Так оно и есть, — покорно согласилась Яна. — А как не понесешь, если Гнат просил? Еще рассердится — что ж, мне в девках век вековать? А Гнат у меня файный… — Воспоминания о возлюбленном выжимали из круглых, как черешня, глаз обильные слезы. — Когда-то теперь его увижу? Увезут меня в Сибирь холодную, некому там будет и на могилку мою прийти…
4
Грепс — шифрованное донесение, письмо.
Голос у Яны звучный, красивый, и причитала она над своей несчастной долей с видимым удовольствием.
— Не ной, — останавливала Леся. — Кому ты нужна в Сибири? Разберутся, что ты просто дура, и выпрут отсюда на все четыре стороны.
— Ага, — вздыхала Яна, насухо вытирая глаза. — Як бы ж я знала. А то Гнат просил… А он такой… Чуть что не по нему, сразу выгоняет и говорит — другую найдет…
Судя по всему, энергичный Гнат использовал свою влюбчивую подругу в качестве связной. Да так, что та об этом и не подозревала.
В какой-то день в камеру привели еще одну девушку. Новенькая хмуро, ни на кого не глядя, подошла к свободной койке, присела на край. Была девушка такой спокойно-неприступной, что даже общительная Леся не решилась заговорить первой, лишь украдкой, искоса ее разглядывала.
Она была очень красивой, это Леся вынуждена была признать, хотя редко-редко девушки соглашаются, что есть еще, кроме них, разумеется, красавицы. Тонкое, надменное лицо. Удлиненный разрез темных глаз — строгих, почти отрешенных. Нежная, чуть смуглая кожа хорошо гармонировала с темными глазами и пухлыми, яркими губами. «Смуглянка», — подумалось Лесе. Она обратила внимание, как удивительно изящно сидит на точеной головке незнакомки корона из золотых кос. Казалось невероятным, невозможным такое сочетание: цвета спелой пшеницы косы и матовая смуглость лица. Это была та деталь, которая сразу выделяла девушку из разряда обычных и заставляла думать о том, что природа в своей мудрости может сплавить в цветок яркий луч солнца и темную кисею ночи. «Приметная особа, — отметила Леся, — такую опознать несложно».