Схватка за Родос

Старшов Евгений

Это была идея немецкого инженера — высаживать артиллерию поэтапно, чтобы лишить христиан возможности мощным ударом скинуть врага в море. И вот под огнем корабельных пушек османы высадили свои войска с частью артиллерии, а затем быстро заняли господствовавшую над округой высоту — холм Святого Стефана, где визирь Мизак-паша повелел обустроить свою ставку, и начали там окапываться.

Хищные стаи легкой турецкой конницы "акандие", состоявшей из мобилизованных пастухов-овчаров, разлетелись по округе в надежде на поживу, но тут магистр д’Обюссон оказался предусмотрительнее — турецкой саранче достались вырубленные сады и пылающие поля.

Конечно,

кое-кто из греков, что пожаднее или понерасторопней, стали жертвами "овчаров", равно как и их добро. Однако добычи оказалось очень мало, и потому запылали подожженные разочарованными врагами покинутые дома и храмы.

Паша меж тем руководил возведением лагеря, расхаживая по холму, с которого незадолго до этого наблюдал за противником великий магистр. Однако распоряжения паши скорее мешали Георгу Фрапану в его работе, нежели помогали. Наконец, немец желчно заметил, что лучше бы Мизак-паша использовал свой ум и красноречие на то, чтобы приструнить башибузуков — род иррегулярной османской конницы, вряд ли нуждающийся в детальном описании, ибо перевод названия и без того весьма красноречив: "безголовые" или "сорвиголовы".

Фраман справедливо полагал, что лучше бы этих людей использовали для лагерных работ. А то эти дуралеи сговариваются напасть на крепость, словно им неясно, что из них там быстро кебаб нарубят.

— И нарубят, — флегматично отметил паша. — Такая их судьба. Зато не без пользы передохнут.

— Только пусть перед этим траншеи дороют.

Пока артиллерию не разгрузили до конца, башибузуки еще не решились нападать. А в то время как большие султановы корабли на две трети освобождались от орудий, османы начали обстрел крепости по направлению от своей ставки — это была еще одна "неожиданность" от немца Георга Фрапана: в крепости никто и предположить не мог, что обстрел начнется в первый же день. И это пока "говорили" лишь мелкие и средние орудия, установленные на споро возникших турецких земляных укреплениях! Меж тем наблюдатели с колокольни церкви Святого Иоанна уже докладывали о передвижении гигантских пушек.

Сильные отряды с огнестрельным оружием и малыми пушками надежно прикрывали разгрузку орудий с судов. Великий магистр, глянув на все это с колокольни, в отчаянии сравнил себя с паралитиком, который все видит, все понимает, а ни единым членом шелохнуть не может.

— Ничего, брат, — успокоительно заверил его виконт Антуан де Монтэй, стоявший рядом, — они расшибут себе лбы о бастионы Родоса. Говоря по совести, разве ты ожидал чего-то иного? Что мы сможем воспрепятствовать их высадке? Ведь нет. Смотри-ка! — вдруг вскричал он, заметив нестройные рои башибузуков, подобно весенним ручьям, текущим извилисто и разнообразно к крепости. — Клянусь ранами Христовыми, вот уже Он предает их в наши руки!

— Да, этих мы порубим. Главное — не увлечься, их могут выманить для приманки. Бранденбургский приор серьезно ранен, как делла Скала?

— Жив-здоров, в полном порядке.

— Выпусти его и приготовься сам: полагаю, ему понадобится помощь. Предупреди, чтобы не увлекался, и скажи, что прикроешь ему тыл!

— Так и сделаем, брат!

— Ничего, что я вторгаюсь в твои прерогативы как командующего? — усмехнулся Пьер.

Антуан только улыбнулся в ответ и надел на голову шлем с роскошным сине-красным плюмажем: шутить было некогда.

Итак, пока назревает первое столкновение у стен родосской крепости, вернемся в лагерь захватчиков. Турки столкнулись с одной трудностью,

не особо важной, но в то же время довольно существенной — отсутствием дерева для укрепления лагеря (как мы помним, д’Обюссон об этом позаботился). Конечно, все деревья на острове крестоносцы вырубить не могли, однако и того, что они "обезлесили" окрестности крепости, поначалу вполне хватило.

Пришлось на первых порах ограничиться земляными работами — рытьем окопов, траншей и насыпкой валов, на которых начали размещать артиллерию, используя выкорчевываемые из земли многочисленные резные и граненые античные камни. Впрочем, для пользы дела Георг Фрапан рекомендовал снести и ближайшую церковь.

— Ничего, — говорил визирь своим верным подручным, греку Деметриосу Софианосу и немцу Фрапану, — прикажу привезти древесину вместе со второй частью войска. Георг, ты присмотрел место для литейни?

— Да. Грунт неплох, образцы глины я уже получил — добрая глина. Пусть тогда наш флот заодно материалу для литья побольше прихватит.

— Софианос, поручаю тебе взять тяжелую кавалерию и продвинуться ближе к крепости. Неверные могут пойти на вылазку против башибузуков, тут ты их и прижмешь. А если случится такое чудо, что те взломают ворота, разовьешь их успех.

Немец желчно усмехнулся:

— Родосские укрепления не таковы, чтоб их можно было взять с налета банде полуголых вонючих дикарей с дубинами, самодельными копьями и прадедовскими саблями.

Визирь недовольно посмотрел на него и заметил:

— Ты начинаешь забываться, мастер Георг, причем все чаще. Не будь на твоих плечах столь умной головы, она бы там не задержалась. Однако всему есть предел, и порой верность важней ума.

Немец демонстративно плюнул на землю и ушел. Деметриос сразу зашептал визирю на ухо:

— Ой, не нравится мне этот немецкий боров. Прав сиятельнейший визирь — пора бы заставить его успокоиться, и желательно — навеки.

— Пусть сначала принесет всю пользу, а избавиться потом будет несложно.

— Ага, — поддакнул Деметриос. — Шальная стрела — и вечный покой славному инженеру. Это нам, бедным грекам, надо держаться друг друга.

— Не волнуйся, я своих не выдаю и не забываю. Иди делай, что сказано!

И визирь продолжил обозревать создание лагеря. Лицом к родосской крепости разместились стражники авангарда. Чуть поодаль от них (ближе к холму), по правую и левую руки, дежурили конные разъезды. Далее шел вал с орудиями, прикрываемый по бокам становищем легкой конницы акандие, за которой размещались сипахи. Первый вал обороняли легковооруженные пехотинцы — азапы. За ним (и над ним) возвышался второй вал укреплений, ощетинившийся пушками, входивший в ведение янычар. Однако и этого было мало: существовала еще и третья линия артиллерийского заслона, за которой располагалось самое сердце становища — шатер визиря, казначейство и так называемый "шатер правосудия".

Вокруг размещались шатры сподручных Мизака-паши, главных командиров, военных специалистов, духовенства. Над всем этим развевались бунчуки визиря и его должностных лиц: кабаньи клыки, полумесяцы, ладони Фатимы — все это должно было вселять воинственный дух в своих и устрашать чужих. Естественно, с тыла лагерь так же был неплохо укреплен на случай обхода. Мизак видел, как Софианос начал выполнять его поручение, готовя конницу к нанесению удара по христианам. Отменно. Хорошо, что есть башибузуки. Платить им не надо, зато насколько они хороши для выманивания противника за стены!..