Схватка

Есенберлин Ильяс

Увидев генерала, ребята замолкли, а один вытянулся и выкрикнул по-военному:

— Здравия желаю, товарищ генерал!

— Здравствуйте, здравствуйте, друзья. — Генерал подошел к ребятам, поздоровался со всеми за руку и представился: — Афанасий Семенович Жариков.

И тут вечный балагур Семенюк — парень лет двадцати пяти — тракторист, заводила, с прической ежиком, поднес руку к голове и воскликнул:

— С благополучным приездом, товарищ генерал! У нас тут все были, и профессора, и академики, и писатели, и художники, только вот генерала не хватало.

— Генерал в отставке, не генерал, дорогой, а полный шпак! —

улыбнулся Жариков. — Опусти, опусти руку. Руку к пустой голове не прикладывают, нужна хоть беретка.

Все засмеялись.

— Нам все одно, что в отставке, что не в отставке, — сказал Семенюк. — Главное, что форма. Вот женюсь я осенью на одной красючке, — и он подмигнул в сторону лаборатории, — и приглашу вас. И будет у нас свадьба с генералом! Как у Чехова! Да с такой свадьбой за меня любая пойдет!

— Э, брат, — засмеялся Жариков. — Уж больно ты образованный. Чехова и я читал. Значит, вы пить, а я вам устав пограничной службы читать буду! Нет, не на того напали, ребята. Что это ты вертишь в руках?

— А балванит, — спокойно ответил Семенюк, — мы из него медь гоним.

— Сам ты балванит хороший, — опять засмеялся Жариков. — Нет, я хоть генерал и пограничник, но до того четыре года в геологоразведочном оттрубил. На круглые пятерки учился. Так что, как сказал Гамлет, коростеля от цапли отличить могу. А кто такой Гамлет ты знаешь? Как же так, а небось семилетку кончил? Не годится, друг! Раз других разыгрываешь, сам должен быть на высоте. Ну-ка, возьми свой балванит. Его и в лабораторию таскать нечего. Вот кто его сюда притащил — тот, действительно, как ты говоришь, балванит. И теперь вот что, ребята... — Он обернулся и увидел, что рядом стоит Ажимов и внимательно слушает.

— Передо мной здесь сейчас каждый из вас генерал! — сказал он. — Я ведь двадцать пять лет то в песках, то в степях, то в лесах, то во льдах, в общем — на границе пробыл. И кто хочет добра в работе — пусть мне помогает. Я любой совет приму, выслушаю и поблагодарю. А смеяться мы потом все вместе будем. Вот так, ребята! И тут мне, конечно, особенно нужны вы, товарищ Ажимов. Прямо-таки жизненно необходимы мне ваши советы и указания. Как говорят: побей, но выучи.

Так произошло первое знакомство Жарикова с людьми экспедиции.

А Даурен целые дни пропадал с Дамели на сопках. Отец и дочь сразу подружились. Дамели рассказала отцу про свою жизнь, сначала у тети Насти, потом в интернате, наконец у дяди Хасена и в общежитии университета. Не утаила она ни о своем чувстве к Бекайдару, ни о случае на свадьбе. Отец выслушал ее и сказал:

— Голубка! Правда это или не правда, что тебе сказал дядя Хасен, но дети за отцов не ответчики. Это ты запомни твердо. Каждый отвечает только за себя. И счастье каждый зарабатывает тоже только сам себе! Что ты качаешь головой? Ты не согласна?

— Нет, папа, не согласна. Если сын знает, что отец его преступник или просто очень нехороший человек, не будет и он счастлив.

— А если отец осознал свою вину и страдает?

Дамели подумала.

— Да ведь страдать мало, — сказала она наконец. — Надо еще сделать выводы. А для этого прежде всего нужно покаяться хотя бы перед тем же сыном. А если отец молчит? Какая же тогда польза от его страданий?

— Ну хорошо, отец покается, так что от этого изменится? Сын, положим, узнает все? Как же он должен вести себя дальше? — спросил Даурен.

—

А вот это уже дело совести сына. Он должен что-то решить. От этого его решения и будет зависеть его будущее.

— Хорошо. А если все это действительно выдумки больного Хасена, и Нурке ни в чем не виноват? Тогда что?

Дамели нахмурилась.

— Папа, папа, ну зачем хитрить и все путать? — сказала она. — И зачем ты меня обязательно хочешь выставить виноватой? Ведь это значит, что я просто так, по глупости, по капризу осрамила любимого человека в самый лучший день его жизни. Ведь я всю жизнь не найду себе покоя, если это только так. Ой, не мучайте меня так, пожалуйста. Мне без того тяжело.

И она заплакала.

Даурен долгую минуту просидел неподвижно, потом положил ей руку на голову.

— Ну ладно! — сказал. — Прости! Виноват! Ты права! Говорить так, значит действительно перекладывать вину на твои плечи. Но вот что я тебе скажу твердо: каждый отвечает только за себя, — это верно. Но если с ним связан другой, более слабый человек, или, положим, он его воспитатель, то ошибки ученика — и его ошибки. Я не сумел воспитать отца твоего жениха, и он сделал... Ну, скажем так: он просто поступил непорядочно. За эти его поступки отвечаю и я. Так что пойми, прости и сама проси прощения у своего жениха. Иначе ни ты, ни я, ни он, ни его отец не будем счастливы. Да и дядя твой, Хасен, тоже. Он ведь любит тебя не меньше, чем я. Так что не играй жизнью пяти человек. И еще послушай одно: вот я вернулся после двадцатилетнего отсутствия. Хожу, гляжу, думаю, и мне кажется, что все, что было: война, госпиталь, смерть одной жены, смерть другой, мои скитания, — это просто страшный сон, а настоящая жизнь моя так ни на минуту и не прерывалась. Что ж мне думать о прошлом? С кем-то там считаться обидами, кого-то там обличать — зачем мне все это? Я работать хочу! Работать! Так уплотнить свое время, чтоб больше ни одна минута не пропадала даром! Чтоб у меня все в руках огнем горело, а вы меня суете в прошлое, заставляете копаться в прошлых обидах! Ну к чему это? Кому это нужно? Мне? Тебе? Твоему жениху? Нет, нет, помиритесь, живите счастливо — вот все, что требуется! Обещаешь мне это?

Дочь встала и крепко поцеловала отца сначала в лоб, а потом в обе щеки.

— Хорошо, папа, обещаю. Только не сейчас, дай мне прийти в себя, освоиться с этой мыслью. Это тоже нелегко!

— Ну вот и отлично, — сказал Даурен, невесело улыбаясь. — Вот и сговорились, — и сам подумал: «Ты-то старый, конечно, хочешь забыть прошлое, но ведь не от тебя это все зависит, захотят ли этого они — Еламан и Нурке».

Наутро Ержанов появился в кабинете директора, и новый хозяин кабинета — Жариков и прошлый хозяин — Нурке уже ждали его. После обмена несколькими, ничего не значащими фразами Нурке сразу приступил к делу:

— Ну что ж, Дауке, — сказал он, — давайте брать сразу быка за рога. Принимайте любую партию и работайте. Могу даже и этот кабинет уступить, хотя он уже и не мой.

Даурен засмеялся.

— Э, брат, какой ты прыткий. Мне с отвычки браться за такую работу? Нет, я простой геолог-поисковик, и ты дай мне рядовую работу и то на первых порах не слишком сложную.

— Значит, хотите сначала поработать в партии? Что ж, любая к вашим услугам, Афанасий Семенович уже подписал приказ о назначении вас начальником отряда экспедиции.