Схватка
Шрифт:
Жариков посмотрел на Даурена, тоже вынул свою трубку, намял в нее табака, — он курил пахнущий медом турецкий, Даурен курил махорку и только марки «паровоз», — и сказал:
— Ты меня извини, если тебе неприятно — не говори, но вот я сколько раз замечаю, что ты что-то начинаешь и обрываешь. Я понимаю, может, у тебя есть какие-то глубокие личные причины... — он нарочно остановился.
— Да нет, нет! — крикнул Даурен чрезмерно громко, искренно.
— Ну, тогда отлично, — кивнул головой Жариков, — но если я ничего не нарушаю...
Даурен несколько секунд просидел молча.
— Видишь, — сказал он, —
— Ну и что? — спросил Жариков, не переждав его молчания.
— До ночи мы проговорили. Очень все оказалось интересным. Я через полчаса жену позвал. Она тоже историком была, в женском педагогическом институте работала! Ну женщины, знаешь какие! Она так и ахнула! Да неужели, да как же... Только в час от нас парень ушел, а через неделю меня вызвали... — Даурен опять замолк.
— К кому? — спросил Жариков.
— К одному начальнику... А начальника того я знал, он хотел у меня диплом с отличием получить, а сам лекции не посещал. В общем, знал я его. На тройку еле-еле натянул. Как он в начальники попал, почему все время от замов в завы скакал, — до сих пор не знаю, но была, очевидно, какая-то причина.
— Была, — кивнул головой Жариков, — была, конечно.
— Ну и я так думаю. Так вот: — Что вы знаете про Савельева? (Фамилия того студента).
— Да ничего не знаю — работает у меня и работает.
— А то, что он говорит, что железо с неба упало, вы знаете?
Я засмеялся.
— Как-то вы странно об этом говорите, но это знаю.
— И не возражаете?
— А что тут возражать — если это правда?
Вскочил, покраснел, посинел.
— Как, правда?
— Ну так, железных самородков на земле почти не встречается, а в силу большого окисления... — Тут он, скотина, как трахнет
— А вы что тут мистику разводите! Это что же, аллах, что ли, с неба серпы да ножи послал? А что Энгельс говорит? Вы «Роль труда в очеловечении обезьяны» читали?.. Так как же она очеловечилась, если железо без всякого труда с неба падает! Да я вас вместе с этим агитатором...
Ну что тут будешь делать, молод я был, горяч, тоже как хвачу кулаком по столу.
— Молчи, — говорю! — Недоучившийся студент! И надо мне было тебе, болвану, тройку поставить!
Повернулся, хлопнул дверью и ушел. Вот и все.
— То есть как, все? — спросил Жариков. — А потом что? С этим археологом что? — Даурен вздохнул.
— Отозвали от меня, а потом в его судьбу вмешались более серьезные люди, и отпустили. Сейчас большой ученый. Письма мне пишет. В Ленинграде живет. Недавно на съезд ученых мира ездил.
— А с тобой так и обошлось?
Даурен вздохнул.
— Так и обошлось. Только брату моему он жить не дал и дочку чуть в гроб не вогнал, а вообще, так и обошлось.
— А фамилия его как? — спросил Жариков.
Даурен снова затянулся.
— Не знаю. То есть, забыл. Да к чему тебе его фамилия, если он умер. Давай спать, старик! Юбилей не юбилей, а завтра рано вставать, — он помолчал и вдруг окончил:
— Вот мы с тобой про неудачников начали говорить? Так я тебе сейчас про неудачника и рассказал. Про самого настоящего неудачника.
— Это того, чью фамилию ты забыл? — усмехнулся Жариков.
— Именно, именно! Редкий экземпляр. Ни фамилии у него, ни таланта, ни чести, ни стыда, ни совести — типичный вождь-неудачник, но злой, настойчивый, мстительный! Хорошо, что все же их были единицы, а не тысячи...
— А ты знаешь, в чем тут еще беда, — вздохнул Жариков. — Посредственность ведь и ищет себе подобных. Ей талант — это самая настоящая смерть. Ей обязательно нужны калеки от науки. Кто честен, трудолюбив, смел, сметлив, — с тем ей не по дороге. Нет, нет — она ищет, как бы его загнать и оклеветать. Вот корни твоего конфликта...
— Да! — сухо сказал Даурен. — Давай спать. Пора! — потом он все же не выдержал и глухо проговорил: — Вот так получился мой конфликт с этим... неудачником Харкиным.
— А я думал, ты о Еламане...
— Нет, Еламан просто его тень, правая рука, его злая воля... Он тогда работал начальником... нашего геологического управления!
— Понятно, — сказал Жариков. — И этому Еламану нужны были тоже послушные «калеки от науки» — Ажимовы, а не Ержановы...
— Да, — сердито вздохнул Даурен и отвернулся.
...А Нурке Ажимов тем временем пришел в свою квартиру.
Только что Ажимов повернул ключ в двери, как кто-то вышел из темноты и прямо пошел на него.
— Кто это? — спросил Ажимов и вытащил браунинг.
— Свои, свои, — раздался из темноты спокойный, насмешливый голос, — спрячь свой пугач, все равно он пустой! Что было — по бутылкам расстрелял!
— А это ты, — облегченно вздохнул Ажимов, но голос его все еще дрожал и, когда он стал прятать браунинг, то не сразу попал в карман. — Ну как, прошел припадочек? А знаешь, здорово это у тебя получается. Смотрю каждый раз и удивляюсь — откуда это у тебя? Может, отец был артистом? Или это тоже требовалось по вашей работе? Может быть, может быть!