Схватка
Шрифт:
А приблизившихся к лесу литовских налетчиков встретил на подходе, на открытом участке убийственный ливень срезней умелых полоцких лучников да ловких смоленских охотников, буквально выкосивший первые ряды бездоспешных ворогов. Когда же те оторопело замерли, еще не веря, что угодили в тщательно подготовленную Невским ловушку, лесная чаща взорвалась боевыми кличами русичей:
– Не жале-е-еть!
– Святая Софи-и-ия!
– По-о-о-лоцк!
– А-а-а-а-а!!!
И русичи штормовой волной устремились навстречу литвинам. Отряды пеших дружинников владимирской земли, панцирных секироносцев из числа преданных лично Александру бояр Новгорода, полоцких ратников и смоленских лесорубов – все как один, плечом к плечу. А сам псковский князь, довольно усмехнувшись, красиво и даже немного напоказ потянул меч из ножен, оголив
Несмотря на то, что в поход еще в полоцкие земли Невский выступил всего с полуторатысячной дружиной (примерно половину которой составили конные гриди, остальные же – пешцы, до поры следующие верхом), литовцев он громил довольно легко. Как оказалось, на момент удара Александра разбойники уже растеклись по княжеству, разбившись на небольшие отряды, получающие порой жесткий отпор от местных воевод и удельных князей. Но полоцкий князь Брячислав Василькович сел в стольном граде с малой дружиной. Что поделать – земля его оскудела воями из-за продолжительных усобиц, безуспешных войн с меченосцами, многочисленных литовских набегов. Заметно оскудела и казна с тех пор, как торговый путь по Двине взяли под контроль германские крестоносцы, основав в устье ее крепость Ригу. Вот и разбойничали литовцы по всей земле княжества, разоряя небольшие погосты и веси, но не трогая города, чьи дружины, впрочем, редко рвались в бой в поле. А потому уже прославившемуся своей победой над свеями Невскому не составило труда разгромить несколько небольших отрядов литовцев.
Заходя в каждый город, встреченный на своем пути, псковский князь требовал присяги Юрию Всеволодовичу от жителей его и удельных князей (коли были они на местах) или же воевод. Получив же ее (попробуй, воспротивься столь сильной дружине, уже вошедшей в град!), Александр включал отряды местных воев в дружину – таким образом, достигнув Полоцка, он увеличил свою рать уже до двух тысяч мужей.
Ну а литовцы, прознав о страшном поражении германских рыцарей под Псковом и гибели ландмейстера «ливонцев», о разгроме своих соратников царской ратью под началом Невского, принялись спешно покидать землю княжества, всеми силами уклоняясь от большого сражения. И когда Александр дошел до Полоцка, противостоять ему было уже некому – разбойники бежали. Сам же Невский, передав князю Брячиславу условия вступления Полоцка в царство, привел его к присяге. После чего венчался с дочерью Брячеслава Александрой.
Будущую свадьбу отцы новобрачных обсуждали еще прошедшей зимой, и брачный союз был весьма полезен обеим сторонам. Но как же легко на душе Невского стало при первом же пойманном им взгляде нежной и юной красавицы! Своим теплым, обволакивающим взором, стыдливым румянцем на щеках, необычайной плавностью и легкостью в движениях она сразу глянулась молодому жениху, своей девичьей красотой ранив его сердце.
Свадебку сыграли весело и лихо – как только лихо могут гулять мужи, оторвавшиеся от войны на пару дней и уже завтра обязанные вновь выступить в поход. И как бы тяжело не было Александру оставлять молодую жену, покорившую его сердце, он был вынужден покинуть Полоцк. Выступив наперерез большому литовскому войску, возвращающемуся из-под Смоленска…
Князь Всеволод Мстиславич Смоленский хоть и уцелел на Калке и с успехом воевал по молодости лет с германскими крестоносцами, двадцать зим назад добыв славную победу под Венденом, с годами растерял былую удаль. Не решившись оборонять Смоленск с малой дружиной, он оставил стольный град княжества на милость захватчиков-литовцев. Однако и балты не дошли до Смоленска, узнав об Александре Ярославиче, уже следующим на юг с войском, и разгроме действующих севернее вождей.
Невский призвал Всеволода к себе на помощь – а сам двинулся наперерез литовскому войску. Балты уходили спешно, не желая проверять на себе объединенную мощь княжеских дружин. Но сами русичи шли по своей земле, и местные жители охотно показывали
Ныне же Александр в числе первых гридей ворвался в ряды пеших бездоспешных литовцев, уже сломленных и начавших разбегаться. Но не они были желанной целью воинственного князя! Рассекая толпу балтов во главе клина ближников, Невский устремился к замедлившимся литовским дружинникам, на скаку сшибая могучим жеребцом оказавшихся на пути пешцев. По-рыцарски зажав пику рукой, сын Ярослава готовился кушировать ворогов, вышибая их из седел копьем, – как совсем недавно поверг ярла Биргера!
Но литовские всадники уже прорвались сквозь полосу шипов, потеряв больше половины ратников от стрел лучников младшей дружины. Закинув щиты за спины, они спаслись от убийственного залпа, направленного им вслед, и благополучно избежали рокового столкновения с гридями Александра, бросив на погибель оставшуюся рать.
Когда с литовцами все было окончено, псковский князь снял с головы шелом, протерев тыльной стороной ладони пот со лба (упрел в сече!), после чего окинул внимательным взором поле боя. На первый взгляд тел русичей было в разы меньше, чем литвинов, что не могло не радовать сердце Невского. Вдруг Александр заметил направляющегося в его сторону всадника – явно запыхавшегося, на заметно заморенном коне, разительно отличающемся от побывавших в бою скакунов. Разгоряченных и уставших, но так же полных грозной мощи, как и перед сечей. Этот же жеребец явно проделал дальнюю дорогу, неся незнакомого князю дружинника на встречу с ним.
Заметив незнакомца, к Александру подтянулись чуть отставшие от него верные гриди, готовые своими телами закрыть князя. Но Невский лишь жестко усмехнулся – ему ли, с малых ногтей обучавшемуся ратному искусству и побеждавшему европейских рыцарей в поединках, бояться одного воя? Жестом приказав ближникам держаться за его спиной, сын Ярослава чуть тронул пятками бока жеребца, посылая его навстречу всаднику.
Признав князя в молодом витязе в роскошном посеребренном панцире, позади которого остановился и знаменосец со стягом (с вытканным на нем образом Пресвятой Богородицы «Знамение»), воин направился прямо к нему – и остановив коня за десять шагов, он приветственно поднял руку, после чего громко воскликнул:
– Гой еси, княже! Я Радей, посланник князя киевского, Михаила Всеволодовича.
Александр после небольшой паузы (весьма заинтересованный тем, что же хотел сказать ему недавний противник его отца) легонько поклонился в ответ:
– Приветствую и я тебя, гонец киевского князя. С чем пожаловал, какие вести принес?
Радей, прочистив горло, с некоторым усилием выдал:
– Вести черные, княже. Михаил Всеволодович заключил союз с царем Батыем. По незнанию силы рати его несметной заключил, думая, что новые поганые не опаснее половцев. Сейчас татары встали под Черниговом, разделив тьму на две части. Одна половина агарян двинулась навстречу рязанцам, следующим на помощь Мстиславу Глебовичу, другая осаждает град. Я насилу прорвался сквозь дозоры поганых. Князь же киевский, объединив силы с князем волынским, перед моим отъездом готовился ударить по стойбищу татар, надеясь ночной атакой разбить царя Батыя. Однако удалось ли им это или нет, то мне неведомо. Меня Михаил Всеволодович отправил предупредить тебя – так как упредить рязанцев он уже не успевал. Посылай своего гонца, княже, к отцу и…
Тут Александр Ярославич довольно жестко прервал посланника киевского князя:
– Что мне делать, я решу сам!
После чего продолжил уже чуть мягче:
– Ты свое послушание выполнил, гонец, черные вести доставил… Я позабочусь о тебе, как только мы вернемся с поля боя. Но заводного коня и бурдюк с водой, а то и хмельным медом, ты получишь уже сейчас.
Радей, испуганно осекшийся при грозном рыке Невского, поспешно поклонился. А Александр, еще несколько мгновений назад словно бы скинувший с плеч каменную плиту, вновь почувствовал, как на плечи его легла еще большая ноша ответственности принятия сложных решений, тяжкого выбора. Свидание с молодой женой вновь откладывалось на неопределенное время.